Клавдия Лукашевич - Сиротская доля

Соня Малкова и Дуня Григорьева перед воскресеньем всегда так нежно целуют Анну Мухину, и платье казенное ей зашивают, и постель стелют, — это чтобы она им побольше дала… Когда Анюта Мухина развязывает свой узелок с гостинцами, то Дуня Григорьева жует ртом, ее бледное круглое лицо становится красным, глаза прыгают, и она ласкается, как кошка, к Анюте… Она больше всего любит гостинцы, любит поесть… За обедом у всех выпрашивает лишнюю порцию; за гостинцы все готова отдать: книгу, ленточку, тетрадь, свои карандаши, перья, бумагу выменивает на пастилку или леденец. Ей бы всегда что-нибудь жевать… За то она такая полная, точно налитая, неповоротливая и ленивая. Соня Малкова, рыжая, косоглазая девочка, очень хитрая; старается свою вину свалить на других, очень часто лжет, обманывает, и за нее подруг наказывают. Аня Мухина любит всем приказывать, всегда важничает, перед всеми хвастается. Лучше всех Верочка… Она ко всем одинакова добра и ласкова, всем готова помочь. И какая она хорошенькая, какая у нее чудная коса. Так разбирала втихомолку, про себя, своих новых подруг Наташа Петрова. К ней все относились равнодушно, холодно, чаще всего подсмеивались над ней, называли ее «Сычом, Тихоней, Незнайкой». С ней было скучно. Бедность, одиночество, застенчивость — очень часто отталкивают людей, а блеску, красоте и богатству — поклоняются.

В приюте все очень льнули к Анюте Мухиной. Шаловливая, изящная брюнетка, с живыми серыми глазками, с ярким румянцем, — эта двенадцатилетняя девочка была чем-то вроде кумира своих подруг. Мать ее служила экономкой у какой-то важной графини и очень баловала свою дочку. Она часто брала к себе девочку, носила ей массу лакомств, ленточек, конфет; приносила зимой букеты живых цветов и дорогие бонбоньерки. Рассказы Анюты волновали весь приют, как волшебная сказка.

— Ах, девицы, какие комнаты у нашей графини!.. И рассказать-то невозможно… Такие все прелести… Вы и представить себе не можете… Зала белая с золотом. Мебель атласная, зеркала огромные, на потолке разные картины нарисованы… Знаете, летят ангельчики и держат гирлянды цветов… Одна гостиная у нас китайская, и потолок сделан, как небо, и звездочки и луна сделаны, как настоящие… А на столах слоны и львы, разные китайские звери и люди и диковинная китайская мебель, вся расшитая разноцветными шелками… Другая гостиная помпадур… Это, знаете, все так пышно, пышно и мебель с розовыми цветами. А спальня у нашей графини вся зеленая, и стены шелковые, и кровать под балдахином, а на полу подушки лежат, куда графиня свои ноги ставит, и такие зеркала, что можно себя со всех сторон увидеть.

Полураскрыв свои рты, слушали девочки Анюту. Они все завидовали ей и считали ее, ходившую по этим роскошным комнатам, каким-то высшим существом. Девочка рассказывала подругам, что графиня ест всегда на золоте и на серебре, что каждая чайная чашка у нее стоит двести рублей. Она рассказывала им о балах графини, как играет там музыка, как танцуют военные все в золоте и барыни все в бриллиантах и шампанское разносят во льдинах; сколько огней горит, какие наряды у барынь, а маленький брат Анюты, вымазанный и одетый арабом, в золотой тачке развозил букеты цветов… И дамы берут эти букеты и дают брату конфет.

— Счастливая ты, Анюта, все это видела своими глазами… Ах, хоть бы разок в щелочку взглянуть, — завидовали подруги.

— Вот где угощенье-то… Попробовать бы… Я бы все, что у меня есть, отдала, только бы меня хоть разок на балу попотчевали, — говорила Дуня Григорьева.

— А я бы согласилась хоть поломойкой быть у графини, лишь бы все это видеть… — возражала Соня Малкова.

— А я бы полжизни своей отдала, чтобы только меня графиней сделали, — замечала Надя Андреева.

— И я бы тоже, — вторила ей сестра Люба.

— Хоть бы годик так пожить… Эх, не всем дается такое счастье, — с грустью вторила ей сестра.

— Когда я кончу приют, то поступлю к графине камер-юнгферой. Я буду у нее жить в отдельной комнате буду ее одевать и причесывать, и у меня будет своя горничная. Графиня сама мне сказала, — хвасталась Анюта.

— Счастливая ты, Анюта! Вот какая жизнь хорошая тебя ждет. Заживешь ты барыней и нас всех забудешь, хором говорили девочки, завистливыми глазами посматривая на самодовольно улыбавшуюся подругу.

— Нет, я вас не забуду. Вы ко мне приходите и, может, еще я вам покажу, как живет графиня, — обещала Анюта.

Однажды, во время такого разговора, присутствовала Верочка. Она слушала Анюту и своих молоденьких сотоварок насмешливо, наконец рассмеялась и проговорила, покачав сомнительно головой:

— Ничего-то вы, девицы, не понимаете… Ничего не видели дальше своего приюта. Как будто все графини счастливые! Как будто всем у графинь жить хорошо?! Моя бабушка всегда говорила, что «через золото чаще всего слезы льются… Счастлив тот, кто молод, здоров, да у кого хлеб есть…»

Девочки были недовольны словами своей любимицы и стали громко возражать.

— Нет, Верочка, хорошо быть графиней… Что вы не говорите, а лестно на золоте да на серебре есть, на шелку спать, да на балах веселиться… Жить в богатстве это что ни на есть самое большое счастье… Все-то тебя любят, хвалят… Что хочешь, то и сделаешь.

Из темного уголка комнаты на Верочку смотрели восхищенные детские глаза, на которые никто не обращал внимания. Наташу Петрову никто не замечал, а она радостно кивала стриженой головой. Да, она думала точно так же, как и Верочка. Для ее счастья не надо ни золота, ни серебра, ни богатых палат, ни дорогих кушаньев… Она ничего этого не хочет и графиней быть не хочет. Если бы возможно было ей перелететь в маленькую тесную кухню. Прислонив ноты к кастрюльке и пригнув голову, чтобы смотреть в ноты, ее милый дядя Коля заиграл бы на флейте… Наташа стала бы петь «Среди долины ровные»… Потом бы они посмеялись, поговорили бы по душе… Или вдруг в следующее воскресенье к ней пришел бы дядя Коля. О, какое бы это было огромное счастье для девочки! Как мало надо иному для счастья… И даже это немногое не дается.

Так шла жизнь в приюте.

Подошло Рождество. Большая часть девочек разъехалась по домам. В приюте была сделана елка. Наташа видела ее в первый раз. Елка поразила девочку, но не обрадовала. Все воспитанницы получили гостинцы и книжки. Наташе приятно было получить подарок, но ей хотелось бы с кем-нибудь поделиться своей радостью, показать кому-нибудь… Среди девочек у нее подруг не было, и никто ею не интересовался. После елки девочке стало еще грустнее, а когда она легла спать, то долго и неутешно плакала.

В эту ночь она видела во сне, будто она сидит в маленькой кухне, на столе горит лампа, а около стола на табурете сидит дядя Коля и играет на флейте, а Наташа поет какую-то новую песню. Так им хорошо, весело… Вдруг дверь с шумом отворилась и на пороге показались тетя Маша и Липочка и еще какие-то неведомые страшные люди. Они вырвали у дяди Коли флейту и оторвали ему голову.