Б Николаевский - Николаевский Борис Иванович - Об авторе

Сталин, по свидетельству Николаевского, с самого начала был в оппозиции этим переговорам, которым Адлер намеренно придал политический оттенок, включив в состав немецкой делегации Р. Гильфердинга, Дана, Л. Блюма, Модильяни, Пернстофера, а также в качестве эксперта Николаевского. Более двух месяцев шли напряженные переговоры, которые завершились безрезультатно. Немецкие социал-демократы отказались продавать архив. Приказ из Москвы прекратить переговоры пришел около 10 апреля. 19 мая 1938 г. по поручению Вельса и Фогеля был подписан договор о продаже социал-демократической партией Германии Международному институту социальной истории всего архива, в том числе находившегося в Копенгагене.

Б. И. Николаевский проработал в нем около 10 лет и с риском для жизни спас архив от уничтожения нацистами. В Париже за Николаевским и Русским архивом продолжали следить агенты ОГПУ-НКВД. Их заинтересовали контакты русского архивиста с сыном Троцкого Л. Седовым и самим Троцким, которому Николаевский оказывал помощь.

"Пользуюсь случаем,- писал Троцкий сыну ,- чтобы поблагодарить через твое посредничество Б. И. Николаевского за его обстоятельные и серьезные замечания. С некоторыми из них я не могу, правда, согласиться... Во всяком случае замечания Б.Н., без сомнения, помогут мне уточнить текст (биографии Ленина. - В. К.) для всех других изданий. Еще раз благодарю его".

Накануне депортации в 1936 г. из Норвегии в Мексику Троцкий передал часть своего архива Николаевскому. Однако в ночь с 6 на 7 ноября из парижского отделения МИСИ, где хранился этот архив, агентами НКВД была похищена часть материалов. Как считали И. Дойчер и Н. А. Васецкий, взломщики забрали только газетные вырезки и "относительно неважные бумаги".

Сам Николаевский объяснял кражу тем, что Сталину нужны были документы для предполагавшегося процесса Бухарина - Рыкова и конкретные доказательства связей Бухарина с троцкистами за границей. Этим, вероятно, объясняется и тот факт, что архивист уничтожил в конце 1936 г. записи своих бесед с Бухариным, которые вел в течение двух месяцев. Они легли в основу его статьи "Как подготовлялся московский процесс?".

В настоящее время известно, что пропавшая часть архива содержала ценнейшие рукописи статей, письма и др. Среди них, в частности, 103 письма Троцкого - его переписка с американским публицистом М. Истменом и его женой Е.В. Крыленко за 1929-1933 гг. 7 ноября агент НКВД Зборовский докладывал в Москву об успешно проведенной операции, а также о фотографировании и второй части архива Троцкого, хранившейся у Л. Седова.

Наряду с заботами по сохранению и пополнению архивных коллекций, Николаевский выступил в качестве свидетеля вместе с П.Н. Милюковым, В. Л. Бурцевым и другими на Бернском процессе 1934-1935 гг., признавшем подложность известных Протоколов сионских мудрецов, и на основе этих показаний пишет статью "Современный антисемитизм и Протоколы сионских мудрецов".

В 1940 г. в связи с угрозой захвата фашистами Парижа Николаевский переправил архивную коллекцию в Гаагу и США (в этом ему оказал большую помощь посол США во Франции У. Буллит), а часть закопал в предместье французской столицы. (После войны он вернулся в Париж и откопал чемодан с рукописями). Во время оккупации Парижа фашистскими войсками вместе с другими культурными ценностями захвачен был Русский архив и библиотека. Специальный отряд А. Розенберга, не найдя ни самого Николаевского, ни большей части архива, изъял его богатейшую библиотеку и оставшиеся рукописи, передав их в Институт иудаизма и большевизма во Франкфурте-на-Майне, затем они бесследно исчезли. В США Николаевский приехал в ноябре 1940 г., где продолжил научно-публицистическую и политическую деятельность.

Он создает Лигу борьбы за народную свободу, издает журналы "За рубежом", "Грядущая Россия". В 1947 г. выходит вызвавшая большой общественно-политический резонанс книга, раскрывшая историю ГУЛага.

В известной серии издателя Прагера "Русская история и мировой коммунизм" появился сборник избранных произведений Николаевского с предисловием историка Дж. Кеннана, бывшего посла США в СССР. Он сыграл важную роль в понимании американскими и европейскими учеными закулисной стороны власти в CCCP.

В Нью-Йорке Николаевского знали как директора Американского рабочего архива и исследовательского института. С конце 50-х годов он принимает активное участие в реализации научного проекта по истории меньшевизма под руководством Л. Хеймсона, пишет очерки-воспоминания по истории РСДРП в 1917-1921 гг., подбирает архивные документы. Наряду с этим внимательно следит за публикациями советских археографов.

Рецензируя сборники, изданные ИМЛ, он приходит к выводу, что институт остается "фальсификаторским центром". Б.И. Николаевский продолжает готовить к изданию новые документы, собранные в Европе и в США.

Но, как и прежде, он не издавал документы, вызывавшие у него недоверие.

Это касается, например, документов о провокаторстве Сталина, которого Николаевский знал лично. Он внимательно следил за его восхождением на политический Олимп. "Мне он представляется человеком с большой волей, писал ученый М. Алданову в октябре 1927 г., - хорошо разбирающимся в людях и умеющим их себе подчинить, играя преимущественно не на хороших сторонах характера.

Чтобы стать большим политиком, ему не хватает широты кругозора и гибкости в большом; гибкость в малом, умение лавировать среди людей у него, как мне кажется, имеются".

В 1945 г. у Николаевского появились документы о провокаторстве Сталина, ныне широко используемые в сенсационных целях. Но, по его свидетельству, он знал о них еще с 30-х годов, когда его просили напечатать их, сопроводив соответствующими комментариями.

"Я отказался,- писал Николаевский Н. Валентинову 20 апреля 1956 г., заявив, что "Сталин был провокатором, но документ - поддельный, и только скомпрометирует разоблачение. Это же думаю и теперь"".

А затем заявляет еще более категорично: "От документа, пущенного в обращение Дон-Левиным, за десять километров несет такой фальшью, что нужно быть просто слепым или дураком, чтобы ее не заметить".

В течение почти сорока лет Николаевский собирал документы по истории русского масонства, в результате чего сделал заключение о существовании свыше 20 лож, в которые "входили большевики, через их посредство масоны давали Ленину (в 1914 г.)"

Уже в начале 30-х он предлагает опубликовать, но в письме М. Алданову 23 января 1931 г. замечает: "...Пожалуй, еще рано: многие живут в России, а там ГПУ теперь особенно внимательно интересуется масонством и может пытаться искать непосредственные нити от прошлого к настоящему".

И лишь в начале 1960 г. заявил: "О русском масонстве у меня имеются интереснейшие материалы - показания Галызерна, Чхеидзе, Гегечкори (члены Верховного совета русских лож), воспоминания кн. Бебутова (основатель) и ряда других. На целый том: устав, история обоих "конвентов", история "усыпления" ложи Маргулиеса - Бебутова (подозревали в провокации) и пр. ... Есть материалы о переговорах, которые Бебутов в 1909 г. вел с Плехановым, эсерами и т. д. Многих звеньев все еще не хватает, и я ждал с публикацией, надеясь получить...