Михаил Левинштейн - Дух Физтеха

Нулю равна двух членов сумма,

Но каждый важен и весом.

"В какой из членов поле всунуть?"

Вопрос поставил Левинсон.

Ответ находится не сразу,

Но пораскинув головой,

Он говорит: "Чтоб помнить фазу,

Засунем поле в полевой.

Так с полем лазера считаться

За Глауберов его вид.

А поле разных флуктуаций

Пусть в столкновениях стоит".

И даже Глаубер поневоле

При хаотичности большой,

Узрев под интегралом поле,

Сказал бы:"Юзик, хорошо!"

Водка в рамках строго научного подхода

Тому же Саулу принадлежит замечательно сформулированный и строго научный подход к извечной русской проблеме.

Саул в молодости был абсолютным абстинентом, т.е. не брал в рот ничего, крепче сока. Исключалось даже пиво. ( Позднее ситуация изменилась ).

Однажды, когда его коллеги по сектору начали дискуссию на предмет выпить и закусить, Саул с чувством сказал: " Не понимаю, как люди могут брать в рот такую мерзость, как водка! Допускаю, впрочем, что вкусы у людей могут быть разными. Но уж, если людям это нравится, неужели ученые не могут создать жидкость, которая, обладая тем же вкусом, по крайней мере, не обусловливала бы опьянения!"

Академик и члены.

В начале семидесятых докторскую диссертацию защищал молодой, энергичный экспериментатор. Как и многие другие экспериментаторы, своим экспериментальным результатам - интересным и высоко ценимым специалистами, он большого значения не придавал. Зато гордился своими теоретическими результатами - весьма, по общему мнению, скромными. Оппонентами он выбрал двух теоретиков и экспериментатора. Экспериментатор, не кривя душой, диссертацию похвалил. Теоретики же, всячески хваля эксперимент и подчеркивая, что " не снижает...", осторожно намекали, что теория - дело тонкое, не всякому доступное, и требующее большой осторожности.

Перед голосованием председательствующий Академик, в соответствии с традицией, обратился к членам совета с напутственным и подводящим итоги словом:

" Мы прослушали сейчас превосходную защиту. И диссертант, по-моему, бесспорно заслуживает присвоения ему ученой степени доктора физ.-мат наук. Всем нам известны выдающиеся экспериментальные результаты диссертанта. С другой стороны, все мы знаем строгость наших теоретиков. Подчас - излишнюю. Любой экспериментатор может подтвердить, что член туда, - член сюда, большой роли не играет..."

Академик явно не намеревался шутить, и потому с большим недоумением смотрел на хохочущий зал...

Академик и реактор

В начале восьмидесятых представительная делегация во главе с Академиком, ветераном ФТИ приехала в Чернобыль. В делегацию входили представители Минатомэнегро, Академии, и Бог ведает, каких еще министерств и ведомств. Всего человек 20.

Дежурный по станции распорядился снять крышку с одного из реакторных колодцев, и члены делегации получили возможность подойти и заглянуть. Внизу полыхало дивной красоты Черенковское излучение.

" Ну, ну, - не очень-то увлекайтесь, - предупредил дежурный,-долго не стойте!".

" А что такое? - осведомился кто-то"

В делегацию входили только мужчины, и дежурный ответил прямо: " А вот ляжешь ночью с женой - так и узнаешь."

Мужики попятились

"А для меня - неактуально",- среагировал Академик. Подошел и с интересом полюбовался еще раз.

* Снова семинары *

Буквы латинские и греческие

Докладчиком на один из Общеинститутских Философских семинаров был приглашен виднейший Ленинградский гебраист, член международной комиссии по обработке и публикации Кумранских рукописей, профессор...

Заявленная тема: доклада " Некоторые события на рубеже новой эры".

Не помню почему, но народ возбудился чрезвычайно. Когда за 15 минут до начала я подошел к большому актовому залу, зал был закрыт, а коридор перед ним живо напоминал одесский Привоз.

Точно в назначенное время появился докладчик и сообщил, что недавно он вернулся из Рима, где проходил Третий ( или Четвертый ? ) Международный Конгресс, собравший около 500 участников из более чем 80 стран. Участники обсуждали 5 ( пять ) знаменитых строчек из Иосифа Флавия, в которых говорится, что*)" в то время, как Прокуратором Иудеи был Понтий Пилат, некий человек по имени Иешуа был распят во время праздника Пасхи. Но про словам его учеников на третий день после казни он воскрес и вознесся на небо...".

Я к тому времени считал, что меня уже ничто не способно удивить. Мне случалось слушать лекции пушкинистов, из которых было ясно, что не только не жаль, но напротив, почетно и радостно потратить 10 лет жизни, чтобы установить точно, шестого или восьмого декабря написал Александр Сергеевич Смирновой-Россет...Но 500 человек из 80 стран. В третий раз. По поводу пяти строчек! И, в конце-концов, наверняка " в то время, как Прокуратором Иудеи был Понтий Пилат" было распято несколько сотен людей. Не одного из них звали Иешуа.... Какое это отношение имеет к идее, которая разложила Римскую Империю и легла в основу современной цивилизации?... Я поглядел вокруг. Люди, значительно более умные, чем я, и гораздо более знающие, слушали, как завороженные. Стал слушать и я, и...попал под гипноз замечательного оратора.

Он рассказал, что впервые эти строки у Флавия встречаются в рукописи 10ого века, написанной по - коптски и найденной на территории нынешней Сирии*)

Что сначала все были уверены, что это - интерполяция, т.е. замечание какого-то читателя, записанное на полях и позднее внесенное в основной текст полуграмотным монахом - переписчиком. Что позднее совсем в другой стране была найдена другая рукопись, в которой также были эти магические 5 строк...

И что это делает интерполяцию далеко не столь вероятной. Хотя, с другой стороны...

Докладчик говорил о замечательном открытии русского ученого, сделанном накануне Первой мировой войны и забытом в вихре событий, закруживших мир.

С непостижимой быстротой писал он на доске эти 5 строк на коптском, на арамейском, по гречески, по латыни...

Когда Шехерезада поблагодарила аудиторию за внимание и прекратила дозволенные речи, я обнаружил, что сижу с раскрытым ртом, который, по-видимому, в течение этого часа и не закрывался.

Толпа начала просачиваться в коридор через открытую единственную створку. (По русскому обычаю была открыта одна из шести возможных). Пока я шаркал к выходу, прежние сомнения в целесообразности всего этого блеска вернулись ко мне. И тут волею случая меня "прибило" к старому другу моему, человеку глубоких знаний, блестящего аналитического ума и редкостной вдумчивости. "Миша, - спросил я с видом независимым,- что ты думаешь обо всем этом ?". Миша задумался...

Наконец он ответил : " Несколько странно было видеть так много латинских и греческих букв, не соединенных знаком равенства."