Пауль Куусберг - Одна ночь
- Название:Одна ночь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Пауль Куусберг - Одна ночь краткое содержание
Одна ночь - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
- И мины с торпедами сделали свое дело, - отметил Валгепеа, "Свердлова" потопили именно торпедой.
Койт быстро добавил:
- Торпеда предназначалась для "Кирова", миноносец прикрыл его своим корпусом, так говорят. Просто невероятное самопожертвование.
Сярг ехидно усмехнулся.
- Чепуха. Трогательная история для газетной полосы, - иронизировал он. - Миноносец напоролся на мину. Это рассказывал матрос, который служил на "Свердлове". Крепкий малый, девять часов продержался на йоде.
На это Валгепеа и Койту ответить было нечего. Откуда они могли знать, что Юлиус Сярг врал? Он и впрямь только сейчас выдумал матроса. Чтобы прибавить весу своим словам. Его раздражали спутники, которые не испытали, что это такое, когда из-под ног уходит палуба, а вели себя теперь так, будто пережили невероятную опасность. Другое дело, если бы говорил Маркус, его путь в Ленинград гладким и легким не был, в любой момент мог получить пулю. Юлиуса Сярга такие речи выводили из себя, но еще больше раздражало то, что его спутникам действительно повезло. Они попа-ли на ледокол, а он на ржавое корыто "Синиранд". Нет, они не попали, они загодя явились на пристань, когда ему подобные еще вели сражение на Ласнамяэ. Загодя без опаздания, чтобы сберечь свою дорогую шкуру. Это он попал, он, майор милиции Юлиус Сярг, вырвался с Пальясааре, когда немцы были уже в Вышгороде и в порту. Благодарение богу, что нашли лодку; многие стоящие ребята гак там и остались. Такой, как Койт, счастливчик, никогда не сможет представить себе, что значит метаться в отчаянии по берегу, искать лодку и что такое вообще война. Чтобы вправить мозги подобным умникам, позволительна любая выдумка, можно что угодно навертеть.
Альберт Койт сдаваться не собирался.
- Торпеда, мина или авиабомба - спорить тут не о чем. Если подходить принципиально - это одно и то же.
Сярг снова высокомерно усмехнулся:
- "Подходить принципиально"!.. Оставь ты наконец свои книжные слова. Если бы пронесло тебя по воздуху метров пятьдесят и шлепнуло в море, не умничал бы здесь. Все важно. Мина, торпеда или авиабомба. Истину нужно уважать! А истина в том, что нас ни торпеды, ни мины и ни бомбы не защищали. Это вас оберегали, а не нас, не наш плавучий гроб "Синиранд", который вез защитников Таллина, раненых, простой люд. Что тебе до народа, ты загодя забрался на ледокол и сидел там, обвязавшись пробковым поясом или автомобильной камерой.
Сярг плюнул, он уже взвинтил себя. Койт вспылил:
- Согласен, истину надо уважать. Истина в том, что на Таллинском рейде находился только один "Киров". Истина в том, что военных кораблей не хватало для защиты всего каравана. А кто на какой пароход угодил - разве в этом истина? На ледоколе я очутился не по своему хотению, я выполнял распоряжение. И еще меньше к категории истины относится, обвязался кто автомобильной камерой или нет.
Юлиус Сярг задел Койта за живое. Об этом его больном месте ни одна душа не знала. Никто и подумать не мог, что Койт прихватил с собой две велосипедные камеры. Только вот приспособить их не смог, не было под рукой насоса. Камеры он снял со своего велосипеда, а насос позабыл. В гальюне на ледоколе он, правда, пытался сам надуть камеры, но силы не хватило. Попросить же насос у пассажиров из кормового отсека постыдился. Потому что над этими вдруг потолстевшими людьми все потешались. Койт уверял себя, что смеются завистники, те, кто не догадался запастись камерами, но где-то в глубине души чувствовал, что дело все же в другом. То ли в излишней предусмотрительности, которая сродни трусости, то ли в непомерном стремлении цепляться за свою жизнишку, что в конечном счете означает переоценку собственной личности и эгоизм. Ни трусом, ни эгоистом Койт быть не хотел, он старался побороть себя и поэтому не пошел выпрашивать насос. После, когда у него выдалось время трезво оценить свое поведение - поступки свои Койт анализировал систематически, - никакого снисхождения себе он не сделал. Да, он не смог встать выше себя, он просто боялся оказаться объектом насмешек. Тех, кто обвязывался камерами или надевал пробковый пояс, высмеивали. Владельцы камер и пробковых поясов стыдились друг друга и тех, у кого ничего не было, оттого-то и прятали под одежку эти свои камеры и пояса. Стыдились, но все равно страх за жизнь перевешивал. Была ли у него, Койта, жажда жизни меньше или он сильнее других стыдился? К ясности он так и не пришел.
Сярг продолжал:
- Весь Ленинград издевался над вашими барами, которые ночь напролет дежурили на палубе, напялили пробковые пояса и автомобильные камеры, сидели толстые и надутые как жабы.
Койт промолчал. Он заставил себя сдержаться, защита растолстевших деятелей означала бы самооправдание, а это непозволительно. Слабости свои требуется признать, иначе никогда не освободишься от пережитков.
Валгепеа заметил:
- Над разумными людьми грех смеяться. И я бы обмотался камерой, если бы надоумило запастись.
Альберт Койт чуть не признался в своем грехе, но все-таки удержался. Как бы между прочим сказал:
- Каждому своя жизнишка дорога.
Но тут же подумал: столь дорогой эта жизнь все же быть не должна, чтобы только о ней и думать. По крайней мере для человека, который стоит за социализм.
- Жизнишка, - презрительно бросил Юлиус Сярг.
- Забота о своей жизнишке погнала одного резиной обвязаться, а другого, чертовка, в Ташкент гонит, - смиренно прикинувшись невинной овечкой, произнес Хельмут Валгепеа. И чтобы не дать милиционеру опомниться, продолжил разговор, который тот прервал: - Нам действительно повезло. Да и тебе, Сярг, тоже. Между прочим, дорогой постовой, теперь я знаю, почему ты шесть часов продержался на воде, ты же сярг*. Рыба.
* Игра слов: сярг - дословно плотва.
Альберт Койт усмехнулся про себя, что могло быть тоже пережитком, идущим от злорадства. Так думал он после. А сейчас лишь хихикал, хмуря от удовольствия глаза за толстыми стеклами очков.
- Как ты сказал, - расхохотался и Юлиус. - Что я - п л о т в а... Рыба... Хорошо сказано! Сам бы не догадался. Красноглазым Сяргом меня обзывали, это верно, но чтобы из-за своей рыбьей фамилии я не утонул... Здорово сказано!
- Да, нам повезло, - упрямо повторил Валгепеа. Юлиус Сярг снова перебил его:
- Из Шлиссельбурга драпанули, в институте Павлова псиную картошку уминали - еще как повезло! Через Ладогу перебрались только после того, как немцы перерезали у Тихвина железную дорогу, - снова страшно повезло! Я бы тоже назвал это везением, только - боком.
Альберт Койт подумал о том, что, прежде чем выбраться из Ленинграда, им пришлось трижды выходить к Ладоге. О первой неудавшейся попытке вспоминал с досадой, но именно она стояла перед глазами с такой ясностью, будто и не шагал он сейчас рядом с Валгепеа и Сяргом по лесной дороге в снегопад, а метался у поезда, который почему-то остановился перед самым Шлиссельбургом. Со скоростью молнии из уст в уста передавалась весть, что немцы на другом берегу Невы, что несколько часов тому назад они подошли с востока к Шлиссельбургу. Сам Койт ни реки, ни фашистов не видел, слышал только стрекот пулеметов, автоматные очереди и взрывы мин, которые, казалось, раздаются рядом: вначале он так и думал, но вскоре понял, что бой идет где-то дальше. Он ободрял себя мыслью, что немцы на противоположном берегу Невы, по ту сторону леса и широкой реки, однако тревога все больше захватывала его. Отдельные снаряды или мины рвались уже поблизости от поезда, что-то вжикало над головой и вагоном, и вдруг его охватил жуткий страх, желание бежать, но он заставил себя остаться на месте. Не знал, что предпринять, обращался к мечущимся в тревоге, беспомощно шарахающимся людям, которые сами спрашивали, кричали. И снова рядом рвется то ли снаряд, то ли мина, различить их он был не в состоянии, раньше никогда не приходилось быть под обстрелом, лишь однажды пытался наблюдать бой с крыши семиэтажного профсоюзного дома, вернее, выяснил, как близко от города противник. С крыши тогда он ничего не увидел, хотя, по слухам, немцы уже захватили аэродром. Зато ясно видел орудийные вспышки военных кораблей, слышал выстрелы и завывание снарядов, словно они пролетали над самым профсоюзным домом. И со стороны Ласнамяэ и озера Юлемисте доносились взрывы и глухие раскаты, слышались пулеметные очереди и треск винтовочных выстрелов, но глаза, кроме темной полоски леса, серого корпуса целлюлозной фабр'ики, высоких труб и верхушек деревьев, ничего не различали. Временами будто что-то поблескивало, но это могло ему просто казаться. Когда он уже хотел было слезть с крыши, со стороны Юлемисте донесся свист, он слышался так явственно и нарастал с такой быстротой, что Койт даже пригнулся, и тут же где-то в районе Оленьего парка или Шнеллевского пруда грохнул взрыв. Так что до сих пор Альберт Койт только слышал, как идет бой, но не видел его.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: