Пауль Куусберг - Одна ночь

Сперва они просто бродили вокруг развалин станционного здания, оставив санки с поклажей на перроне, словно с минуты на минуту должен был подойти из Ленинграда скорый поезд на Сибирь. Ни одного железнодорожника здесь они не встретили. Тогда боцман Адам, Валгепеа и -Маркус отправились на разведку, всем разбредаться было нельзя. Издалека донесся гул самолета, Койт почувствовал в желудке странную дрожь, но сохранил на лице обычное выражение. Яннус встревожился, Юлиус Сярг принялся успокаивать женщин. Уверял, что это наши самолеты, как воют "юнкер-сы" - он еще в Финском заливе основательно изучил, Койт не стал спорить с ним, хотя звуки и показались ему зловещими. Гул усилился, но тут же притих, а потом и вовсе прекратился. Самолеты могли быть и своими.

Когда стемнело, решили укрыться в вагоне. Пустых было сколько угодно. Однако в первый попавшийся товарный вагон они не полезли, а выбрали тот, который, по заверению боцмана Адама и Валгепеа, принадлежал эшелону Кировского завода. "Кировцев повезут дальше в первую очередь, - заверил Валгепеа. - Как только исправят дорогу - сразу же отправят. Готов собственную шапку съесть". Колею действительно ремонтировали, и занимались этим железнодорожники, военные и гражданские лица - рабочие Кировского завода, как полагал Хельмут Валгепеа. Длинный эшелон явно принадлежал кировцам, даже Койт убедился в этом, когда прошелся вдоль вагонов. В каждом кто-то находился, так что поезд не был таким уж необитаемым, как это показалось.

Вначале они просто сидели в пустом вагоне, словно не понимали полностью своего нового положения. Сознание того, что цель достигнута, что наконец-то они выбрались к железной дороге, что у них есть вагон, и вагон этот в составе эшелона, который должен рано или поздно тронуться, вроде бы привело их в растерянность. А также и то, что они, по сути, ничего толком не знали, а лишь предполагали. Первыми пришли в себя Валгепеа и Маркус и стали немедленно действовать. Разыскали в брошенном вагоне, который стоял на соседнем пути, железную печурку, настоящую чугунную "буржуйку", как сказал Валгепеа, и установили в своем вагоне. С этого момента они и впрямь стали называть этот стылый товарный вагон "своим". Сярг помогал искать до-ски,и они натаскали их столько, что всем хватило подсунуть под бок. Койт запасал дрова, носил обрезки досок, чурбаки, ходил даже к развалинам присматривать топлива, но угля, платформы с которым стояли на четвертом пути, взять не догадался. За углем его послал боцман Адам, К полночи все было в порядке: топилась печурка, Мария грела возле буржуйки колени, на досках были устроены постели.

Смеялись и болтали наперебой. Только Дагмар была серьезнее и задумчивее, чем в предыдущие дни, перекинулась несколькими словами с Яннусом, а так больше сидела молчком на краю лежака. Никто, кроме Маркуса, не замечал происшедшей в ней перемены, все были возбуждены, полны ожидания. Маркус не знал, как подойти к Дагмар, хотя и чувствовал, что рбязан это сделать, - рассчитывал на последующие дни, а потом упрекал себя. Боцман Адам и Валгепеа время от времени ходили узнавать, что нового. Работы на линии продолжались, несмотря на темноту, и это казалось добрым предзнаменованием. Донеслись короткие паровозные свистки, через час ощутили первый толчок, В два часа сорок семь минут в дверь постучали и спросили, кто такие. "Эстонская республиканская актив", - с достоинством ответил Валгепеа. "Эстонский республиканский актив", - поправил его Койт. В ответ донеслось короткое деловое: "Хорошо". В этом вагоне они доехали до самого Челябинска. На узловых станциях неоднократно проводились проверки, и они всякий раз отвечали именно так, как это сделал впервые Валгепеа, и называли свой конечный пункт - Челябинск. Им верили на слово, и вагон всегда прицепляли к составу, направлявшемуся в Челябинск. Это говорило об оперативности и о том, что бумага - не самое важное, но Альберт Койт не мог доказать этого Юлиусу Сяргу, потому что его с ними уже не было Ни Юлиуса, ни Дагмар.

Дагмар исчезла внезапно. Однажды утром ее не оказалось. Никто не мог объяснить, что произошло. Чемодан стоял на месте, а шуба, ботики и сама она - исчезли.

Ночью Дагмар встала на "печную вахту" - она возражала, чтобы женщин освобождали от дежурства. А утром ее уже не было. Яннус был ошеломлен и убит,

- Она отстала, - решил Валгепеа. - Понадобилось сходить до ветру - и не успела. Разве знаешь, когда поезд остановится или пойдет.

Валгепеа был прав - этого никто не знал. Эшелоны с эвакуированными шли безо всякого расписания и графика. Железная дорога была забита составами. В первую очередь пропускали направлявшиеся на запад воинские эшелоны. Отлучаться из вагона было рискованно. Особенно приходилось тяжко боцману Адаму и Вал-гепеа, которые на каждой остановке уходили добывать хлеб. Возле киосков, где эвакуированным отпускали его, всегда вилась очередь. Зачастую они так и не успевали дождаться - эшелон трогался. Хорошо, если поезд останавливался на первом или на втором пути - тогда благодать. Но даже если оказывались на десятом пути - за хлебом отправляться нужно было все равно. Станции крупные, по десять и больше подъездных путей; кроме того, сортировочные и бесконечные запасные.

Общее мнение склонялось к тому, что Дагмар не успела на поезд, который неожиданно тронулся. Товарные вагоны были без подножек, даже мужчинам приходилось помучиться, прежде чем удавалось вскарабкаться в движущийся вагон, всегда втаскивали друг дружку за руки. А Дагмар слишком полагалась на себя. Маркус в этом варианте сомневался, у него сразу возникло чувство, что Дагмар отстала, находясь в душевном смятении. Оставленный чемодан действовал на Маркуса удручающе.

- Может, успела в какой-нибудь другой вагон, - пытался Койт утешить Яннуса. - Вагоны товарные...

Эшелон, будто проклятый, все несся и несся без остановок. Станция за станцией оставались позади. В любой другой раз они бы только радовались, теперь нервничали.

Возле семафора, перед небольшим полустанком, поезд остановился. Юлиус Сярг соскочил и крикнул, что пройдет по вагонам. И если не найдет Дагмар, будет дожидаться здесь или вернется обратно. О нем пусть не беспокоятся, он их догонит, как-никак в Ташкент собирается, И Дагмар прихватит, Яннус может быть в нем уверен. Сярг не послушался трезвых увещеваний Валге-пеа, что Дагмар может ехать следом, что пускай Юлиус просмотрит вагоны и возвращается, дурить нечего.

Сярг все же поехал обратно. Вначале никто не знал, что стало с Юлиусом, потому что нигде больше он не объявился. Лишь после войны, когда Маркус случайно встретился с ним в Таллине, тот рассказал ему, что он тогда вернулся. Поезд, на который он забрался силком, остановился только в Вологде. Юлиус клялся, что видел Дагмар там. Она-де мелькнула между вагонами, он крикнул, но Дагмар, наверное, не расслышала, хотя он и заорал во все горло. Сярг полез под составами - у длинных русских вагонов нет тамбуров, чтобы можно было перебраться. Но туда, где между путями шла Дагмар, он так и не добрался, вернее, добрался, но уже без левой ноги. "Тогда я уже был не человек", - говорил Сярг в их первую и во все последующие встречи. Последний, третий эшелон, под которым он пролезал, двинулся. Надо было спокойно лечь между рельсами, на-' вряд ли что случилось бы, но он понадеялся, что проскочит. Колесо, как гильотина, отхватило ему ниже колена левую ногу. Успел еще раз крикнуть "Дагмар!", больше ничего не помнил. От боли и потери крови лишился сознания. Очнулся только в больнице. Вот так и не получилось из него ни ташкентца, ни солдата. А может, и к лучшему, что остался без ноги: под Великими Луками, на полуострове Сырве-Сяяр и в Курляндии многие вообще лишились жизни. По мнению Маркуса, Сярг лишь утешал себя. Спустя некоторое время, весной 1951 года, Юлиус Сярг разыскал Маркуса и попросил взаймы двести рублей: мол, пришла телеграмма, чтобы немедленно явился в Тарту за новым протезом, а тут случайно оказался на бобах. Теперешний протез все равно что чурбак и страшно тяжелый. Сярг задрал штанину и показал протез - комбинацию из дерева, железа и кожаных ремней, дескать, ни к черту не годится, вся надежда на новый. Маркус дал ему денег, которые бывший милиционер так и не вернул: под предлогом выкупить новый протез он уже несколько лет занимал у знакомых деньги - выяснилось, что Юлиус запил. В шестьдесят шестом году Сярг бросил пьянку, проснулся, что называется, трезвенником и стал изготовлять для объединения "Юку" сувениры из доломита. Смастерил оригинальный подсвечник, назвал его "Дагмар" - всем было невдомек, почему мастер настойчиво требовал, чтобы подсвечник, который побывал на многих выставках и имел у покупателей хороший спрос, носил такое старомодное имя. С бывшей женой Юлиус жил раздельно, Маргарита, правда, звала его обратно. ее кларнетист обитал в Канаде, но писем не присылал, не говоря уже о том, чтобы слать посылки, и это страшно возмущало Маргариту. Она покаялась перед Юлиусом, но тот послал ее подальше и потребовал развод, новой жены он не завел, иногда лишь погуливал с разными пташечками. Сейчас ему уже шестьдесят, страдает астмой. За пьянство в пятьдесят третьем году его исключили из партии. В пятьдесят девятом и шестидесятом годах Юлиус Сярг отсидел шесть месяцев в тюрьме - в порыве гнева он ударил протезом сына, которого Маргарита восстановила против отца и вообще всех коммунистов