Мустай Карим - Радость нашего дома

- Там много цветов, идемте собирать цветы! - говорит Заман. - И я там карандаш потерял.

Фарит сердится и начинает ругать Замана:

- Разве можно рвать цветы в школьном саду! И правда, ничего-то не понимает этот Заман! Из сада выходит тетя:

- Кто из вас тут цветы рвал?

- Это не я, - говорит Заман и прячется за спину Фа-рита.

Тетя смеется. Если смеется, значит, не сердится.

- В этом саду можно играть, но цветы рвать нельзя, - говорит она и гладит Замана по голове. - Идите играйте.

- Мы пришли не играть, а по делу, - заявляет Марат.

- По какому же делу вы пришли?

- Мы плишли учиться, - говорит Фагима. Но Марат тянет ее за рукав:

- Нет, пока не учиться, а записаться.

Тетя ведет нас в школу. Мы входим в большую комнату. Там стоят парты.

- Садитесь, дети, - говорит тетя и достает большую тетрадь.

Заман не может сидеть спокойно - он все время вертится и наконец громко заявляет:

- Тетя, мы вчера ходили в лес.

- А-а! Кто же ходил?

- Мы! - бойко отвечает Заман.

Ну что за мальчик! И ведь говорит неправду: он с нами вчера в лес не ходил.

- Ну, кого первого записывать? - спрашивает учительница .

Сначала мы все молчим, потом тетя учительница спрашивает у всех по очереди, кому сколько лет.

Когда очередь доходит до Замана, он протягивает учительнице тот большой красный цветок, который сорвал в саду:

- Нате, тетя. Мне четыре года.

Учительница смеется, берет цветок, гладит Замана по голове и говорит:

- Тебе еще рано учиться. И тебе, Фагима, рано. А вы все приходите первого сентября. Меня зовут Рауза-апай.

Рауза-апай проводила нас до крыльца, и мы побежали домой.

Около дома остановились.

- Рауза-апай хорошая? - спросила меня Оксана.

- Конечно, хорошая. Она же будет нас учить читать и писать.

- Через четырнадцать дней - сентябрь, хорошенько запомните это, сказал нам Марат.

С этого дня нас начали готовить в школу. Папа купил нам карандаши, краски, а мама сшила мне и Оксане новую одежду и красивые сумочки для книг. Мы теперь каждый день ходим к школе, даже в сад заходим.

А в школьном саду растет много разных деревьев и кустов, и каких только цветов нет на клумбах.

ДОБРЫЕ ВЕСТИ

Однажды вечером мы сидим вчетвером и пьем чай. Оксана спорит со мной о том, сколько дней осталось до первого сентября. Я говорю: "Семь дней". Она говорит; "Восемь". Я говорю: "Нет, семь!" Она говорит: "Нет, восемь!" Папа с мамой молча смотрят на нас и улыбаются.

Сестра моя вдруг обнимает папу.

- Тогда пусть папа самую-самую правду скажет, - просит она.

Папа медленно гладит свой ус и говорит:

- По-моему, самая правда - это семь дней и восемь ночей.

Я считаю по пальцам дни и ночи. Но почему-то у меня не получается пи семь, ни восемь. Ну что же, пусть так, ночей можно и не считать. Ночью ведь люди спят.

Мы перестаем спорить. Мама сидит за столом, подперев рукой щеку.

Папа смотрит на маму, потом на нас и тихо говорит:

- Сегодня, дети, из далеких краев к нам пришли добрые вести. Мы получили письмо от очень близкого человека.

Из каких далеких краев, от какого близкого человека могло прийти к нам письмо? Но этого пана не объясняет.

Я думаю о далеких краях, где живет этот близкий человек. Где эти края? Может, за тем голубым лесом возле Тимертау? Спросить бы папу.

Но папа уже встает из-за стола и говорит маме:

- Не забудь, Кюнбике, завтра принести меду с пасеки. Посылай приглашение матери в Тимертау. Так лучше будет.

Мама молча кивает головой. Конечно, так лучше будет. Когда бабушка у нас, всегда лучше. Мы бабушку любим. И сладкий мед тоже нам нравится.

- А вам, дети, как говорится, пора на сонный базар ехать. Раздевайтесь и ложитесь спать, - вставая из-за стола, говорит мама. Голос ее звучит сегодня как-то невесело.

Мы ложимся спать, не разузнав толком, о чем говорил папа.

А утром-то, утром! Что делалось в нашем доме!

Мама побелила печь, повесила на стены наши красивые узорчатые полотенца, на окна - белые кружевные занавески. Мамина кровать покрыта большим клетчатым ковром. А посмотрите-ка на самовар, как он весь сияет! Папа чисто-пречисто вьшел весь двор. Сколько ни ищи, даже в траве не найдешь самой маленькой соринки!

Вот, оказывается, как бывает, когда из далеких краев приходят хорошие вести!

К вечеру пришла и бабушка. Мы с Оксаной увидели ее издали и выбежали навстречу, когда она еще была около дома Рушана.

- Бабушка, - сказали мы, крепко обнимая се, - к нам пришли добрые вести из далеких краев. Поэтому мы тебя пригласили.

- Добрые вести - дело хорошее, - отвечала бабушка, улыбаясь и поглаживая нас по спине и по плечам.

Папа до позднего вечера был в колхозе, около своих лошадей. С выгона уже вернулось стадо, а его все еще нет. Бабушка с Оксаной ушли к дедушке Мансу-ру. Я тихонько подошел к маме, когда она доила корову.

- Мамочка, - спросил я шепотом, - а мамочка, кто же этот близкий человек, который живет в далеких краях?

Мама вдруг обернулась и тихо проговорила:

- Скоро, сынок, ты все узнаешь сам. Пусть только это будет в добрый час!

День прошел, два дня прошло - мы еще ничего не узнали. А на третий день в наш дом, как говорит бабушка, вошли и радость и печаль...

ПРИЕХАЛ ГОСТЬ

Мы долго были на речке и вернулись домой поздно. На бревнах возле сада сидели папа и какой-то незнакомый красноармеец. Увидев нас, этот красноармеец вскочил и крикнул:

- Оксана!..

Он еще что-то сказал, но я не расслышал.

Мы с сестрой остановились. Откуда знает Оксану этот незнакомый человек? Папа ему сказал, что ли? Сам не знаю отчего, я испугался. Оксана тоже испугалась, у нее задрожали губы.

- Идите сюда, дети, - позвал нас папа. - Это дорогой гость. Он только что приехал.

Но мы не двинулись с места. Дорогой гость сам побежал к нам навстречу и взял на руки Оксану. Он долго смотрел на нее, потом прижал к себе. Оксана не заплакала: ее часто берут на руки - ведь все любят мою сестру. А этот человек все смотрит на нее, гладит по голове и шепчет:

- Оксана, Оксана, дочка моя...

Почему он так говорит: "дочка моя"? Я вижу, папа опустил голову и тыльной стороной ладони вытирает себе глаза. Что это с ним, не попала ли ему в глаз соринка? Бабушка глядит в открытое окно, прикрыв рот уголком платка. Мама стоит на крыльце - я никак не пойму, не то она смеется, не то плачет. Да, она и смеется и плачет. Узнать бы мне, что за слезы у нее на глазах - сладкие или горькие?

А дорогой гость все держит Оксану на руках, целует ее лоб, волосы, руки. Я уже начинаю сердиться па этого гостя, чем-то он мне не нравится. Нельзя же так долго держать на руках чужую сестрепку! Если хотите знать, этот гость не особенно еще дорогой мне.

Наконец он опускает Оксану на землю и хочет взять на руки меня, но я подбегаю к папе и прячусь за него. Если этот гость подойдет еще раз ко мне, я сейчас же возьму мою сестру и убегу вместе с ней к бабушке в Ти-мертау.