Нина Катерли - Человек Фирфаров и трактор

- И красотки же все - обалденные, - рассказывал жигулист.

- У них конкуренция там, - веско предположил Фирфаров, и все согласились, что да, конкуренция, а что же - среди всех профессий в капстранах она имеется, и среди этой тоже.

Так они беседовали во дворе, серьезные мужики, дымили "Союз-Аполлоном", даже Николай Павлович закурил для такого случая, а трактор в это время стоял в своем углу с молчащим мотором и выключенными фарами - спал.

Но через два дня все-таки разразился скандал.

Только Фирфаров, отдохнув после обеда, уселся с журналом "Наука и жизнь" в кресло, как в дверь позвонили. Звонок был противный, так звонила только Полина-дворничиха. Некогда он первый и единственный раз в жизни вовремя не заплатил за квартиру, и она тут же явилась скандалить и звонила таким же вот визгливым бесконечным звонком. Фирфаров открыл дверь. Конечно же, это была она, вся багровая, - не то кирнула, не то от злости.

- Сейчас убери безобразие, не то штраф в двадцать четыре часа! проорала дворничиха и, повернувшись, стала злобно спускаться по лестнице, а Фирфаров побежал за ней. Так они и выскочили во двор - Николай Павлович в пижамных штанах и выкрикивающая бессмысленные угрозы дворничиха.

Посреди двора зияла пасть Болотина.

- Говорил я - его этот драндулет, - заквакал Болотин, увидев Фирфарова и показывая на забившийся в угол трактор. - Скажешь - нет? Ты! Че-е-ек с одной большо-ой буквы!

Стоило Фирфарову показаться во дворе, как трактор радостно засиял фарами и затарахтел.

- Вот! Вот так и кажно утро! А меня-то мучают, меня-то терзают: кто это людям спать не дает? Убирай бандуру, а то завтра в товарищеский суд! завизжала Полина.

- Да при чем же здесь я, товарищи, - нарочно очень тихо и спокойно сказал Фирфаров и повернулся к трактору спиной. - Смеетесь, что ли? Я "Жигули" покупаю, все знают...

Но трактор, этот идиот, металлолом чертов, выполз из угла, развел пары и остановился рядом с Фирфаровым. Тут Фирфаров увидел одного из жигулистов. Усмехаясь, тот шел прямо к нему через двор, а подойдя, сказал, не вынимая рук из карманов своей пижонской куртки:

- У вас же есть гараж, коллега. Поставьте свой транспорт туда, и инцидент исчерпан.

- Испорчен! - загоготал Болотин. - Удавится - не поставит!

И Фирфаров не выдержал. Щеки его побелели, подбородок задрожал. Не помня себя, он изо всех сил пнул железную подножку и больно ушиб ногу. От боли и от обиды слезы подступили к его горлу, и он закричал тонким голосом:

- Что это такое в самом деле?! Что вы пристали к чеаэку! Не мой это транспорт! Не мой! Не знаю - чей! И знать не хочу! Он посторонний, посторонний!

И вдруг во дворе стало темно.

Погасли фары, замолчал мотор. В полной тишине трактор двинулся к воротам, беспомощно рыская в темноте, два раза наткнулся на стену, но все-таки нашел дорогу и выкатился на улицу, будто кто-то толкал его сзади в спину.

- Как же... - забормотал Болотин, - куда это он, на ночь глядя? Эй, друг! Стой, слышь!

- Он же слепой, пропадет! - вдруг закричала дворничиха и побежала в подворотню.

Пожав плечами, Фирфаров медленно вышел за Ней, игнорируя Болотина.

Трактор был уже довольно далеко. Приседая на правое колесо, он ковылял прямо на красный свет, кургузый и нелепый рядом со сверкающими легковыми машинами и важными автобусами. На мгновение туристский "Икарус" заслонил его, а когда проехал, трактора было уже не видно совсем.

Во дворе Фирфарова нагнала зареванная Полина.

- Зараза! - яростно сказала она и плюнула ему под ноги. - Наставили в кооперативном дворе гаражей! Все часткову скажу! За квартиру никогда не плотишь... тоже еще... чеаэк!..

Фирфаров хотел было поставить обнаглевшую дворничиху на место, но что толку связываться с полуграмотной бабой!

Мокрый холодный ветер дунул из подворотни, и он вдруг вспомнил, что завтра-то уже осень, первое сентября. Фирфаров постоял еще немного у ворот, поежился и пошел домой.