Борис Казанов - Полынья

Луч фонаря высветил коридорчик с номерами кают, раскинутый ветвью у ограждения машины. Открывая каюты, Суденко был поражен, какой здесь порядок. Ничто не указывало на агонию задыхавшихся людей... За сколько секунд смерч вгоняет в глубину пароход? И какое ощущение испываешь при этом? Наверное, не сразу поняли, что случилось, когда их окутал при приземлении газ. Этот газ их спас, смешавшись с воздухом. Создал какую-то глубоководную дыхательную смесь. Но он же и погубил их, отравив сознание. Поднялись в коридор и там остались. Представил их наверху, бродивших в лунатическом забытьи. Кто первый открыл дверь, выбросившись в море? Кому пришла мысль отмерять воздух коридором? Тут люди показывали все, что могли.

В одной комнате, заставленной колбами, научными термосами на полках, внимание привлекло что-то. Берег реки с каменной террасой - красивая фотография. Увидел халат в углу, белый, в пятнах чистой ржавчины. С умывальника капала вода. Перевел взгляд на койку с откинутым одеялом. Выскочила раздетая, со сна. Вдруг увидел облачко, повисшее под потолком. Остолбенел: человеческое дыхание... Как оно сохранилось здесь? Или это дыхание его?

Отчаянным усилием воли заставил себя не сесть на койку, понимая, что уснет.

Заглянул в трюм, приподняв еще один люк: мешки с солью, твердый балласт - оловянные чушки. Вес лишний, надо убрать... Еще одна дверь, клинкетная, скользящая вертикально. Должно быть, переборка для угольных ям. Открывать ее опасно: уголь возгорается сам. Но если он загорелся, то "Шторм" погиб. А если нет, то надо проветрить.

Как только приподнял дверь, по ногам ударил спертый воздух. Если б ударил в воде, то перевернул. А так пролетел как теплая волна. Переборка затряслась, и он понял, что уголь самотеком посыпался вниз, на площадку котельного отделения.

Сколько там угля? Как убрать уголь, мешки с солью, балласт?

Возвращался обратно по шлейфу дыхания.

Внезапно упал. Думая, что зацепился, повернул, начал искать зацеп. Упал опять. Собирая силы, чтоб подняться, увидел, что за ним ползет полудохлая крыса. Наверное, выползла из угольной ямы. Взял ее, как кошку... Нельзя нести наверх, нельзя!..

Юрка кричал, словно булькал водой из бутылки... Нет, он не устал. Просто мало воздуха.

- Юра, сделай больше воздуха.

- У тебя по манометру полный костюм.

Старшина нажал клапан и освежился.

- Теперь лучше?

- Да.

- Давай выходи.

- Было радио?

- Прекращать наблюдения, наблюдения...

Стиль Маслова... Нашел слово! Вначале было - "работа". Теперь "наблюдение". Отличное слово, ничего не скажешь.

Старшина поднялся в коридор и ухватился за трап.

- Направить Гришу к тебе?

- Ладно.

14

Ковшеваров, направляясь к нему, закрыл дверь в полость, впустив туда оставшийся газ. Вода теперь свободно разгуливала в коридоре, то сдавливаясь морем, то выливаясь через нижний люк, который был открыт. На трапе она лежала не сплошным покрытием, а в виде темных брызг, похожих на ружейную дробь. В горловину люка, который вел в рулевую, вдавливался целый всплеск брызг и тут же опадал, не смешиваясь с газом. Но все же какой-то обмен происходил: газ, граничивший с водой, становился тусклее. Вышли прямо в оранжевый свет, который был не резок, светил ровно.

Вот она, дверь из кривослойного дерева.

Открылась...

Хотя в рулевой сейчас было довольно светло, старшина опять ничего не увидел. Он помнил, что что-то плавало или летало здесь, а потом опустилось, улеглось на доски. Даже если это была птица или рыба, втянутая в корабль случайно воздухом или водой, то ей, такой большой, не было куда деться. А если это человек, то тем более. Никуда он не мог ни уплыть, ни улететь. Значит, галлюцинация. Уже с каким-то облегчением посмотрел вверх... Мальчик был там, висел почти под потолком, вернее, лежал па этом плотном газе, раскинув руки и ноги, как птица. Это сходство с птицей еще усиливалось от цветастой рубашки, создававшей видимость какого-то диковинного оперения. Глаза у него были закрыты, и в первое мгновение старшина подумал, что мальчик мертв. Но тут Гриша, входивший за ним, некстати споткнулся, сильно ударившись шлемом о переборку. Мальчик, паривший в воздухе, открыл глаза. Посмотрел какими-то помешанными глазами лунатика.

Как странно смотрел! Так Маша смотрела, когда проснулась, такими глазами...

Нагнали такие волны, что ни стоять, ни идти. Воздух плескался среди переборок, и мальчик подгребал рукой, чтоб не перевернуться. Казалось, он пристально к ним присматривается. Неизвестно, видел ли он до этого водолазов, чтоб принять их за людей. Знал ли он, что находится в пароходе, на морском дне? Известны ли ему испуг, страх? Или все ощущения в нем притуплены? По-видимому, не все, если он почувствовал их присутствие. Он угадывал их своим проснувшимся сознанием. Угадывал как нечто отдаленное, нереальное. Но он видел их, это несомненно.

Ковшеваров, ослабив ремень, вынул запасной костюм. Остался сам у двери, а Суденко сделал несколько шагов. Сейчас мальчик висел прямо над ним. Медленно протянул к нему руку. Какие-то мгновения мальчик просто смотрел. Потом сделал гребок и отплыл. Он освоил движение здесь, более удобное, если плывешь, и, обладая плавучестью, двигаясь, как рыба, виляя своим узким телом, опережал старшину в тот момент, когда тот готовился его поймать. Один раз, когда Суденко чуть было его не ухватил, мальчик выронил какой-то предмет и поднялся на безопасную высоту. Оказалось, он прятал за пазухой шлюпочный компас, от которого избавился намеренно, чтоб изменить вес. Такие вещи он понимал! И в то же время казалось странным, что мальчик не испытывал перед ними никакого страха. Явились люди, неизвестно откуда... Может, он их считал знакомыми? Но почему тогда не давался в руки? Во всем, что он делал, была какая-то странность.

Сделав круг, мальчик остановился против окон. Теперь он, выяснив, что старшина безопасен, просто ожидал, когда тот подойдет, чтоб изменить направление. Было ясно, что он снова ускользнет. Дотянуться до него разве что мог Гриша, который все понял и начал обходить рулевую с другой стороны. Хотя мальчик смотрел на Суденко, но по колебанию воздуха угадал, что его окружают, и посмотрел куда-то, за их спины. Оглянувшись, старшина увидел еще одну дверь, которая вела в каюту. Если в рулевой, где ничего лишнего, мальчик был на виду, то в каюте он мог забраться в такое место, куда им в снаряжении не пройти.

Там его черта с два поймаешь!

Повернул туда и отложил крюк, который присоединял дверь к переборке. Дверь была дубовая, из почернелых планок, с латунной дощечкой "Капитан". Разглядел в глубине койку и умывальник с раздельными кранами. К спинке кровати были прислонены карты в кожаных футлярах. Как будто только сейчас осознав, что в корабле, старшина увидел и позывные флажки, и хронометр старый, с затейливой гравировкой, стоявший в большом ящике под оранжевым стеклом. Красива была медная переговорная труба, похожая на охотничий рог. А также рулевое колесо, занимавшее треть помещения, с широкой накладкой из латуни. Одно дерево и цветной металл. Все реальное, настоящее.