Ростислав Клубков - Human

Его вырвало на скалы.

Придя в себя, он увидел у своего лицо ветхий грязно-белый ботинок, сквозь который пророс хрупкий, осыпающийся бледно-желтый горный тюльпан, печально и неуловимо похожий на неосвещенное окно в маленьком городке, за которым старый человек, раскрыв бритву, перерезал себе горло.

Положив голову на камень, Зангези закрыл глаза.

Его не разбудил даже ярко-белый, как бенгальский огонь, осветивший горы взрыв.

VII

Уже в сумерках, под альпийскими звездами, похожими на маленькие ребристые камни, закутанный в шерстяной плащ горный лодочник, орудуя веслом, как косой и хрипловато напевая горькую песенку о потерянной возлюбленной, которую любовник просит Бога вернуть с небес, умоляя, проклиная, сходя с ума и, наконец, убивая Бога, - медленно подвез его к маленьким мосткам на дальней оконечности озера.

Сразу от мостков поднималась вверх узкая ступенчатая лестница горной улицы, стиснутая некрасивыми домами, сросшимися в тяжкое подобие крепостных стен.

Лодочник, уже не видимый, но хорошо слышимый, пронзительно и хрипло запел о мертвых друзьях, которые спят в могилах и перед которыми ты никогда не был ни в чем виновен.

Каменная лестница упиралась в небольшую, вырубленную в скале дверь, за которой была вырубленная в скале комната, войдя в которую, кажущийся пекарем человек наклонился над стоящим на столе тазом и, со стоном ополоснув лицо, вынул из под век каменные глаза, не так давно поразившие пасынка Зангези своей странной неподвижностью.

"Раствор готов", - неожиданно сказал незаметный до того старик, сидевший в углу, поставив между колен каменную плошку.

На стенах комнаты поблескивали нешлифованые мозаики. Деревянный стол заваливала груда мелких камней.

Встав, старик начал осторожно штукатурить стену.

"Сейчас начнем", - сказал слепой.

Сквозь дверной проем доносился отдаляющийся голос лодочника.

Быстро и уверенно перебирая у стола камни, слепой торопливо вдавливал их в застывающий раствор.

Был ли этот человек Александр Клювин?

Бог весть.

Это его тайна, которая, как вересковый мед, как смерть Сони Грюневальд, навсегда останется внутри него, вместе с ним.

"Какое красивое лицо!" - неожиданно воскликнул штукатур, глядя, почти в полной темноте, на его работу.

"Это лицо Ботичеллиевой Венеры. Ботичеллиевой Венеры", - ответил слепой, с грустной нежностью проводя рукой по цветным камням.

1990 - [2000-2001].