А Кобринский - Плачущий осел

Холеная физиономия каэнбиста перекосилась:

-Нет, в сумасшедший дом мы вас не отправим!? - сказал он многозначительно: мол, придумаем что-нибудь другое...

Что подразумевалось под этой многозначительностью я понял тогда, когда попытался получить государственную (амидаровскую) квартиру. К моему удивлению Министерство абсорбции мою просьбу удовлетворило немедленно. Квартиру мне предоставили в центре страны, в поселке Беер-Якове, славящемся на весь Израиль своим сумасшедшим домом. В этой связи мне вспоминается Днепропетровск и расположенный на его окраине поселок Игрень, на территории которого нахо дится известный на весь Советский Союз сумасшедший дом. Днепропетровцы, если хотят сказать о ком-нибудь, что у него с головой не все в порядке, говорят: ?Ему надо лечиться на Игрени!? Здесь же в Израиле, в подобном случае, говорят: ?Царих ло леашпез бабеер-яков!? ______________________________ * Надо его госпитализировать в Беер-Яков. 22

Эмреповцы 70 годов - многие, за небольшим исключением, неестественные, вонюче-скользкие, хитрожопо-осклабленные... Какие-то сломленные механизмы. Будто чего-то боятся. Не могу понять кого и чего? Потерять насиженное место? Конкуренции со стороны эмреповцев 90-х годов? Коренного населения? Комитета небесной безопасности? Испепеляющей жары? Оледенения? Проливных зимних дождей? Потопа? Послушайте меня, фальшивые претенденты быть фальшивыми благодетелями фальшиво новоприбывших эмреповцев. Как сейчас вижу общежитие, вестибюль и стол, за которым один из вас, считающий себя доброжелателем новоприбывших, читает списки проживающих, их возраст, специальность - он пришел, чтобы осчастливить одного из них возможностью устройства на работу электриком на пыльный завод, пропитанный запахом электрической дуги, раскаленного металла, пота, карбида и ацетилена. Я вижу его высокий затылок и уши, двигающиеся от строки к строке. Я с ужасом думаю, что эти уши замрут на моей фамилии и что мне придется вести беседу, отвечать на вопросы. Но я, слава Богу, не электрик, я инженер-механик с 28-и летним стажем. Работу по специальности в Израиле не нашел и не найду - потому что нет у меня протекции, потому что возраст мой уже не в ходу, потому что противно искать. Отвращение зародилось на одном из собеседований в то мгновение, когда менахель коах адам * с издевательской сабрской улыбочкой сообщил мне, что я не был принят на работу потому, что, якобы, не смог правильно подсчитать общее количество квартир девятиэтажного дома с четырьмя квартирами на каждом этаже.

Перед тем, как закрыть дверь ненавистного мне помещения, я не удержался от соблазна сказать: ?Лехитраот, адон Вапиздус Матузокус!? ** _________________________ * Начальник отдела кадров ** До свидания, господин Вапиздус Матузокус! 23

Как то я был приглашен на семинар, посвященный Дню Катастрофы и Героизма. В программу семинара входила беседа с Председателем Кнессета*. Мы все, эмреповцы, с нетерпением ждали этой беседы. Не столько из-за высокого его общественного положения, сколько из-за желания познакомиться с человеком особых моральных качеств. ?Наверное он сработан из железа, думали мы, - если ему, одному из немногих узников Аушвица, удалось увидеть послевоенное солнце и при этом сохранить энергию, позволяющую активничать в процессе становления молодого еврейского государства?. И вот встреча состоялась. Каково же было мое удивление, в обращении его к нам, услышать: ?Я не уверен, что у вас будет в государстве Израиль крыша над головой; я не уверен, что вы найдете в государстве Израиль работу; но я убежден в том, что здесь вы обрели то, что потеряли - Родину!? Мне стало необыкновенно грустно. Родина, без крыши над головой и работы, восторга не вызывала. В заключение своей речи он сказал, что для того, чтобы Катастрофа не повторилась, нужно всегда помнить о ее жертвах. ?Мне приходилось беседовать со многими новыми репатриантами, - голос оратора звучал с отеческой доброжелательностью, - среди них я встречал любителей собирать марки, картины, значки, ювелирные изделия, но ни разу не встретил я собирающего документы периода Катастрофы и Сопротивления?.

И тут случилось непредвиденное. Дверь в лекционный зал распахнулась и в помещение вбежал человек с небольшим чемоданчиком в руке. Широкими, стремительными, напористыми шагами направился он к центральному столу, на полированной поверхности которого перед лицом Председателя Кнессета стоял микрофон. Открыв чемоданчик, он веером разбросал около микрофона фотографии, свидетельствующие о тех страшных временах, и копии каких-то документов. Из его захлебывающейся и косноязычной речи я понял, что он эмреповец, что 25 лет собирает материалы о Катастрофе и Сопротивлении, что живет в Раанане; что мэр Раананы, к которому он неоднократно обращался, не хочет ему помочь (просьба заключалась в том, чтобы выделить помещение для выставки этих уникальнейших материалов).

Председатель Кнессета и его референты тут же заверили господина Нового Репатрианта, что все образуется и что они окажут ему необходимую помощь в наболевшем вопросе. Обнадеженный жалобщик тут же успокоился. В процессе семинара я познакомился с ним поближе. Мы обменялись телефонами. Я сказал ему, что не верю тому, что Председатель Кнессета будет заниматься подобными мелочами и что если он даже и даст какое-нибудь указание, то оно заглохнет, попав в руки израильских чиновников, и что мне хотелось бы знать продолжение этой истории. ____________________________________________ * Председатель Кнессета - не конкретное лицо, а вымышленное (голос со стороны).

24 Революция любит не столько менять, сколько наклеивать новые ярлыки на старые, потому что ее, революцию эту, делают, в основном, функционеры прежнего отвергнутого режима. Поэтому, по-видимому, и появляется гигантский разрыв между задачами революции и ее возможностями. Теперешняя революция в России, несмотря, казалось бы, на то, что происходит она под узко нацеленным лозунгом возврата к капитализму, исходя из широкого спектра своих непредсказуемых возможностей, является уравнением со многими неизвестными. Из опыта истории революций мы знаем, что каждая из них - это не только игра в лозунги и ломка традиционных социальных структур - это, прежде всего, трагедия. Если допустить, что каждая революция несет в себе некую среднюю величину трагедии, то трагедия теперешней русской революции - это величина средней трагедии в степени ?а? помноженное на ?в?. Где ?а? - это то, что общество подорвано генетически (мыслящее, активное ядро уничтожено и рассеяно), ?в? - общество подорвано экономически (большевиками была уничтожена конкурентно биологическая основа частной собственности - частнопредпринимательский процесс накопления капитала и передачи его из поколения в поколение по наследству). И поскольку России, в попытке преодолеть это препятствие - эту ее личную, внутреннюю, исторически сложившуюся трагедию, приходится начинать с нуля, потуги будут настолько болезненными, обессиливающими и расшатывающими, что вполне вероятно территориальное ее дробление по национальным признакам. И если самой Россией, вернее ее имперскими амбициями, распад этот будет восприниматься как всемирная катастрофа, то ее национальными меньшинствами, как законное право на самоопределение. Надо признаться, что не по душе мне мое собственное пророчество, потому что несмотря на мое израильское гражданство, родился я в огромном государстве, приобрел там жизненный опыт и привык к размаху шагов саженьих. Жаль Маяковского. Куда теперь девать все сто томов его партийных книжек? 25