Екатерина Кокурина - Истории с небес

-- Странные вещи творятся в этом лесу... -- задумчиво проговорил Тириэль.

-- Странные, но лес этот и сам странен. Далеко не все его тайны ты видел. Эта часть леса называется Священной Рощей, и эта поляна -- ее сердце. В стародавние времена здесь собирались друиды, и их магия до сих пор разлита в воздухе. Ты чувствуешь ее?

Тириэль молча кивнул, задумчиво глядя на белый камень.

Тем временем солнце все больше склонялось к западу, и лучи его покинули поляну. Медленно опускались сумрак и прохлада.

-- Вечереет... -- сказал Ойнир. -- Пора подумать о ночлеге. Прошу тебя, будь сегодня моим гостем, раздели со мной ужин и кров. Я остановился в харчевне неподалеку.

Тириэль, которому не хотелось расставаться с дивным странником, с радостью согласился. Не мешкая отправились они к харчевне и добрались до нее когда уже совсем стемнело. Освещенные окна харчевни радостно подмигивали путникам, обещая добрый ужин и отдых. Ойнир провел Тириэля в свою комнату, и там, за бутылкой старого вина, долго рассказывал о чудесах земли, которых повидал немало. Тириэль и через много лет с восхищением вспоминал этот разговор и мудрость своего хозяина.

Поужинав и наговорившись вдоволь, они легли спать. Тириэль долго не мог заснуть, но потом усталость навалилась на него, и он увидел странный сон. Он сидел за столом в огромном пиршественном зале какого-то замка. Вокруг сидело множество людей, у всех у них был изможденный вид и обтрепанная одежда. Едва успел Тириэль все это разглядеть, как из-за стола поднялась мерзкая скрюченная старуха, одетая в лохмотья. Указав на Тириэля черным узловатым пальцем, она заговорила визгливым голосом:

-- Так это ты пел сегодня песню о деве? Плохо ты пел, певец из тебя никудышный. Голос-то хлипкий -- куда уж тебе!

И так она долго насмехалась над Тириэлем, а люди вокруг роптали, а потом вскочили и хотели его убить. Но вдруг послышался громкий шум, словно тысяча человек колотили по чему попало, и толпа отступила, и все снова расселись по своим местам.

Тогда вперед выступил маленький старикашка, такой же оборванный, как старуха, и сказал:

-- Так это ты пел сегодня песню о ратнике? Ну и наглости у тебя, бесстыжий скоморох! Куда тебе петь -- иди к бабам за прялку!

И снова толпа стала надвигаться на Тириэля, но опять послышался грохот и помешал им. Злобно глядя на него, они снова расселись за столом.

Тут откуда ни возьмись среди них появилась Лойсинн. Она насмешливо поглядела на Тириэля и сказала:

-- Напрасно ты пел песню о королеве эльфов! Куда тебе, жалкий пес, до моего искусства!

Вновь толпа подступила к Тириэлю, и злобой горели их глаза, но послышался шум еще громче, и с жутким воем все они исчезли, а Тириэль проснулся.

Он удивился, что тот шум, который он слышал во сне, никак не смолкает, огляделся кругом и вдруг увидел Ойнира, колотящего по всему, что только может греметь.

-- Что ты делаешь? -- воскликнул Тириэль.

-- Спасаю тебя, -- невозмутимо ответил Ойнир. -- Ты только что избегнул страшной беды. Не рассказывай мне свой сон, я и так его знаю.

И он слово в слово рассказал Тириэлю обо всем, что тот видел во сне. Тириэль молча слушал с разинутым ртом, не в силах уразуметь, что происходит и что ему делать. Рассказав все до конца, Ойнир сказал:

-- Вставай и следуй за мной, мы должны немедленно идти. Возьми, это тебе пригодится.

С этими словами он вытащил из складок своего одеяния два меча в синих ножнах и протянул один из них Тириэлю. Тот молча взял его, чувствуя, что для вопросов и споров нет времени.

Они быстро выскользнули из дома и побежали к лесу. По дороге Ойнир приказал Тириэлю рубить мечом все, что он увидит, и ничего не бояться. Тириэль молча кивнул -- рядом со своим спутником он стал тверд и бесстрашен.

Едва они приблизились к лесу, как странные тени бесшумно выскользнули из-за деревьев и накинулись на них. Это были духи в серых полуистлевших саванах, их глаза горели багровым огнем, а сморщенные рты жутко ухмылялись. Духи уже тянули к ним иссохшие хищные руки, и ужас сковал Тириэля, но Ойнир наотмашь рубанул ближнего мечом, и дух с воплем, леденящим кровь, пал к его ногам, оставив от себя лишь лоскутья савана. Тогда и Тириэль опомнился и, воодушевленный примером, стал рубить направо и налево. Вскоре раздался последний ужасный вопль, и только клочья саванов на земле напоминали о духах.

-- Быстрее! -- крикнул Ойнир и устремился вглубь леса.

Тириэль смутно помнил, что было потом, да и не любил вспоминать. Казалось, они до бесконечности будут пробираться по ночному лесу, где чуть не из-за каждого куста высовывался новый призрак. Они вновь и вновь сражались с ними, убивали и мчались дальше. Во тьме Тириэль потерял всякое направление, но Ойнир, казалось, точно знал куда им нужно и спешил туда изо всех сил.

Наконец, они увидели впереди свет костра и поспешили к нему. Только тогда Тириэль понял, где они. Это была та самая поляна, где Тириэль весной встретил Лойсинн. И Лойсинн вновь стояла там.

В свете костра ее лицо казалось изможденным и тоскливым. Волосы перепутались и космами спадали на серое платье. Лойсинн ждала их и знала, кого увидит. Заслышав их шаги она подняла голову и жалобно сказала Тириэлю:

-- Тириэль, Тириэль, защити меня! Умоляю, спаси меня и отведи домой! Вспомни, как на этом самом месте ты клялся, что желаешь мне только добра!

Но не успел Тириэль ответить, как Ойнир, ни говоря ни слова, ударил ее мечом прямо в сердце, и она упала с душераздирающим воплем. Тут разум Тириэля помутился от любви и скорби. Что-то крича, заливаясь слезами, он бросился к Лойсинн, проклиная Ойнира.

-- Опомнись! -- крикнул Ойнир. -- Посмотри на нее!

Тириэль взглянул и отпрянул -- там, где должно было лежать тело Лойсинн, были только клочья серого савана. В эти мгновенья скорби, муки и ужаса смоляные кудри Тириэля стали снежно-белыми.

Когда Тириэль понял, кем была Лойсинн, он со стоном рухнул на землю и залился слезами. Ойнир подошел к нему, обнял за плечи и принялся утешать:

-- Ну полно, полно! Все уже кончилось. Обмануться может каждый, а она обманула бы кого угодно.

-- Что все это значит? -- сквозь рыдания спросил Тириэль. -- Умоляю, объясни мне, иначе я сойду с ума!

-- Это место, -- помолчав, заговорил Ойнир, -- называется Черная Роща. Она почти так же древна, как Священная, но ее история совсем иная. Когда-то некроманты приносили здесь, на этом алтаре, -- он указал на черный камень, -- человеческие жертвы. И та, которую ты знаешь как Лойсинн, была одной из них. Она была очень могущественна и искусна в черной магии. Голос у нее уже тогда был прекрасный, и она задумала с его помощью сделать страшное дело. Она научилась делать песни орудием смерти, и так вербовать для себя души новых слуг. Не одно столетие она, давно мертвая как человек, но все еще живая, совершенствовалась в этом черном искусстве. И когда она достигла в нем высот, она решила, что пришло ее время. Ей нужен был помощник, и она выбрала тебя, зная, как дорого для тебя искусное пение. Она явилась тебе и обольстила своим чудесным голосом и невинным видом. Ты сделал как раз то, что ей было нужно -- отвел ее к людям. Первой ее жертвой пал князь Эймрата. Но люди чувствуют злую силу, потому они и стали избегать ее. А ты, ослепленный, еще осуждал их!