Максим Горький - Том 6. Пьесы 1901-1906

Николай. Почему вы, Конь, так уверенно говорите, что именно в минуту убийства он был на реке?

Конь. До того места, где он был, от завода в час не дойдешь.

Рябцов. Я прибежал.

Конь. Едет в лодке и песни поет. Убивши человека, песню не запоешь!

Николай (Рябцову) . Ты знаешь, что закон строго наказывает за попытку скрыть преступника и за ложное показание… знаешь ты это?

Рябцов. Мне все равно.

Николай. Хорошо. Итак, это ты убил директора?

Рябцов. Я.

Бобоедов. Какой звереныш!..

Левшин. Эх, кавалер, посторонний вы тут!

Николай. Что такое?

Левшин. Я говорю — посторонний кавалерто, а мешается…

Николай. А ты не посторонний? Ты причастен к убийству, да?

Левшин (смеется) . Я-то? Я, барин, один раз зайца палкой убил, так и то душа тосковала…

Николай. Ну, и молчать! (Рябцову.) Где револьвер, из которого ты стрелял?

Рябцов. Не знаю.

Николай. Какой он был? Расскажи!

Рябцов (смущен) . Какой… какие они бывают? Обыкновенный.

Конь (с радостью) . А, сукин кот! И револьвера-то не видал!

Николай. Величины какой? (Показывает размер руками в пол-аршина.) Такой? Да?

Рябцов. Да… поменьше…

Николай. Богдан Денисович, пожалуйте сюда.

(Говорит ему вполголоса.) Тут скрыта какая-то пакость. Необходимо более строгое отношение к мальчишке… Оставим его до приезда следователя.

Бобоедов. Но ведь он сознается… чего же?

Николай (внушительно) . Мы с вами имеем подозрение, что этот мальчишка не настоящий преступник, а подставное лицо, понимаете?

(Из двери около Татьяны осторожно выходит пьяный Яков и молча смотрит. Порой голова его бессильно опускается, точно он задремал; вскинув голову, испуганно оглядывается.)

Бобоедов (не понимает) . Ага-а… да, да, да! Скажите, а?..

Николай. Это заговор! Коллективное преступление…

Бобоедов. Каков мерзавец, а?

Николай. Пусть вахмистр уведет его пока. Самая строгая изоляция! Я сейчас уйду на минуту… Конь, вы пойдете со мной! Где генерал?

Конь. Червей роет…

(Уходят.)

Бобоедов. Квач, уведи-ка этого. И смотреть за ним! Чтобы ни-ни!

Квач. Слушаю! Ну, идем, малый!

Левшин (ласково) . Прощай, Пашок, прощай, милый!..

Ягодин (угрюмо) . Прощай, Павлуха!..

Рябцов. Прощайте… Ничего!.. (Рябцова уводят.)

Бобоедов (Левшину) . Ты, старик, знаешь его?

Левшин. А как не знать? Работаем вместе.

Бобоедов. А тебя как зовут?

Левшин. Ефим Ефимов Левшин.

Бобоедов (Татьяне, негромко) . Вы посмотрите, что будет! Скажи мне, Левшин, правду — ты человек старый, разумный, ты должен говорить начальству только правду…

Левшин. Зачем врать…

Бобоедов (с упоением) . Да. Так вот, скажи ты мне по чистой совести что у тебя дома за образами спрятано, а? Правду говори!

Левшин (спокойно) . Ничего там нет.

Бобоедов. Это правда?

Левшин. Да уж так…

Бобоедов. Эх, Левшин, стыдно тебе! Ты вот лысый, седой, а врешь, как мальчишка!.. Ведь начальство знает не только то, что ты делаешь, а что думаешь — знает. Плохо, Левшин! А это что такое в руках у меня?

Левшин. Не видать мне… слаб я глазами…

Бобоедов. Я скажу. Это запрещенные правительством книжки, призывающие народ к бунту против государя. Эти книжки взяты у тебя за образами… ну?

Левшин (спокойно) . Так.

Бобоедов. Ты признаешь их своими?

Левшин. Может быть, и мои… Ведь они похожи одна на другую…

Бобоедов. Так как же ты, старый человек, лжешь?

Левшин. Да я вам, ваше благородие, сущую правду сказал. Вы спросили, что у меня за образами лежит, а уж, если вы спрашиваете об этом, значит, там ничего нет, значит — вытащили. Я и сказал — ничего там нет. Зачем же стыдить меня? Я этого не заслужил.

Бобоедов (смущен) . Вот как? Прошу однако поменьше разговаривать… со мной шутки плохи! Кто дал тебе эти книжки?

Левшин. Ну, это зачем же вам знать? Этого я не скажу. Уж я и позабыл, откуда они… Вы уж не беспокойте себя.

Бобоедов. Ага… так? Хорошо… Алексей Греков! Который Греков?

Греков. Это я.

Бобоедов. Вы привлекались к дознанию в Смоленске по делу о революционной пропаганде среди ремесленников — да?

Греков. Привлекался.

Бобоедов. Такой молодой и — такой талантливый? Приятно познакомиться!.. Жандармы, выведите их на террасу… здесь стало душно. Вырыпаев Яков? Ага… Свистов Андрей?

(Жандармы выводят всех на террасу. Бобоедов со списком в руках идет туда же.)

Яков (тихо) . Нравятся мне эти люди!

Татьяна. Да. Но почему они так просты… так просто говорят, просто смотрят — почему? В них нет страсти? Нет героизма?

Яков. Они спокойно верят в свою правду…

Татьяна. Должна быть у них страсть! И должны быть герои!.. Но здесь… ты чувствуешь — они презирают всех!

Яков. Хорош Ефимыч!.. Какие у него всё понимающие, грустно-ласковые глаза. Он как бы говорит: «Ну, зачем все это? Ушли бы вы в сторону… дали бы нам свободу… ушли бы!»

Захар (выглядывая из дверей) . Удивительно тупы эти господа представители закона! Устроили судьбище… Николай Васильевич держится каким-то завоевателем…

Яков. Ты, Захар, только против того, что вся эта история разыгрывается у тебя на глазах?

Захар. Ну, конечно, меня могли бы избавить от этого удовольствия!.. Надя совсем взбесилась… Наговорила мне и Полине дерзостей, назвала Клеопатру щукой, а теперь валяется у меня на диване и ревет… Бог знает, что делается!..

Яков (задумчиво) . А мне, Захар, становится все более противен смысл происходящего.

Захар. Да, я понимаю… Но что же делать? Если нападают — надо защищаться. Я положительно не могу найти себе места в доме… точно он перевернулся книзу крышей! Сыро сегодня, холодно… этот дождь!.. Рано идет осень!

(Идут Николай и Клеопатра, оба возбужденные.)

Николай. Я убежден теперь — его подкупили…

Клеопатра. Сами они не могли этого выдумать… Тут необходимо искать умного человека.

Николай. Вы думаете — Синцов?

Клеопатра. А кто же? Вот мосье Бобоедов…

Бобоедов (с террасы) . Чем могу служить?

Николай. Я окончательно убедился, что мальчишку подкупили… (Говорит тихо.)