Максим Горький - Том 6. Пьесы 1901-1906

Соня (в тон ему) . Хорошо… поезжай. Будь осторожен, Макс, я прошу тебя!

Зимин (берет ее руку) . И ты… пожалуйста.

Соня. Ну, до свиданья! Недели через три увидимся… не раньше?

Зимин. Нет, не раньше… до свиданья, милая Соня! Ты без меня… (Смущается, молчит.)

Соня. Что?

Зимин. Так… Глупость. До свиданья, Соня…

Соня (удерживая его за руку) . Нет, скажи… ты без меня — что?

Зимин (негромко, опустив голову) . Не выйдешь замуж?

Соня. Не смей так говорить, Максим… И думать не смей! Слышишь? Это глупо… а пожалуй, и гадко, Максим… понимаешь?

Зимин. Не надо… Не обижайся. Прости… невольно как-то приходят в голову разные дикие мысли… Говорят, человек не хозяин своего чувства…

Соня (горячо) . Это — неправда! Это — ложь, Максим! Я хочу, чтобы ты знал: это ложь!.. Ее выдумали для оправдания слабости, — помни, Максим, я не верю в это! Иди!..

Зимин (жмет ее руку) . Хорошо! Я буду помнить это, Соня… буду! Ну, до свиданья, славная моя!

(Зимин быстро уходит за угол дачи. Соня смотрит ему вслед и медленно идет на террасу, потом в комнаты. Дудаков, Влас и Марья Львовна идут справа из лесу, потом за ними Двоеточие. Марья Львовна садится на скамью, Двоеточие рядом с нею. Зевает.)

Дудаков. Люди — легкомысленны, а жизнь тяжела… почему?

Влас. Это мне неизвестно, доктор! Про- должаю: ну-с, так вот — отец мой был повар и человек с фантазией, любил он меня жестоко и всюду таскал за собою, как свою трубку. Я несколько раз бегал от него к матери, но он являлся к ней в прачешную, избивал всех, попадавших ему под руку, и снова брал меня в плен. Роковая мысль — заняться моим образованием — пришла ему в голову, когда он служил у архиерея… Поэтому я попал в духовное училище. Но через несколько месяцев отец ушел к инженеру, а я очутился в железнодорожной школе… а через год я уже был в земледельческом училище, потому что отец поступил к председателю земской управы. Школа живописи и коммерческое училище тоже имели честь видеть меня в своих стенах. Кратко говоря — в семнадцать лет отвращение к наукам наполняло меня до совершенной невозможности чему-нибудь учиться, хотя бы даже игре в карты и курению табака. Что вы на меня так смотрите, Марья Львовна?

Марья Львовна (задумчиво) . Грустно это все…

Влас. Грустно? Но — ведь это прошлое! Женщина с подвязанной щекой. Господа, не видали Женечку? Мальчик такой… не пробегал? В соломенной шляпочке… Беленький.

Марья Львовна. Не видали.

Женщина. Ах ты… грех какой… Мальчик-то господ Розовых! Бойкенький такой… а?

Влас. Не видали, тетенька…

(Женщина бормочет что-то и бежит в лес.)

Двоеточие. А вы, того, господин Чернов… понимаете…

Влас. Чего? Не понимаю.

Двоеточие. Нравитесь мне…

Влас. Ну?

Двоеточие. Право…

Влас. Я рад… за вас!..

(Двоеточие хохочет.)

Дудаков. Скверно вам будет, Влас!..

Влас. Когда?

Дудаков. Вообще… всегда…

Двоеточие. Конечно, будет скверно… потому — человек прямой… и всякому, понимаете, забавно попробовать — а ну-ка, не согнется ли?

Влас. Увидим! А пока идемте чай пить, а? У нас, вероятно, пьют уже…

Дудаков. Это — хорошее дело.

Двоеточие. Я бы пошел… Ловко ли?

Влас. Очень ловко, дедушка. Я иду вперед… (Убегает на дачу, все медленно идут за ним.)

Двоеточие. Приятный паренек…

Марья Львовна. Да, славный, только вот — кривляется…

Двоеточие. Ничего! Это пройдет. В нем есть внутренняя честность, знаете… Обыкновенно честность у людей где-то снаружи прицеплена, вроде галстуха, что ли… Человек больше сам про себя кричит: я честный, честный! Но когда, понимаете, девица часто про себя говорит: ах, я девушка! ах, я девушка! — для меня это верный признак, что она в дамки прошла… Хо-хо! Вы меня простите, Марья Львовна.

Марья Львовна. Что с вас возьмешь…

(Входят на террасу и в комнаты. Суслов выходит им навстречу.)

Двоеточие. Ты куда, Петр?

Суслов. Так… покурить, на воздух…

(Суслов медленно идет к своей даче. Навстречу ему выбегает женщина с подвязанной щекой. Из леса выходит господин в цилиндре, останавливается, пожимает плечами.)

Женщина. Господин, не видали вы мальчика? Колечка… то бишь, Женечка… В курточке!

Суслов (негромко) . Нет… уйди прочь!

(Женщина убегает.)

Господин (элегантно кланяясь) . Милостивый государь, извините… вы не меня ищете?

Суслов (недоумевая) . Это не я ищу, это баба ищет.

Господин. Видите ли что… я приглашен играть первую роль в пьесе.

Суслов (идет) . Это меня не касается.

Господин (обиженно) . Но позвольте… кого же это касается? Где, наконец, режиссер? Я два часа хожу, ищу… Ушел… невежа!.. (Идет к сцене и скрывается за ней. Ольга Алексеевна идет по дороге с дачи Суслова.)

Ольга Алексеевна. Здравствуйте, Петр Иванович!

Суслов. А… добрый вечер!.. Как душно!..

Ольга Алексеевна. Душно? Мне не кажется…

Суслов (закуривая) . А я вот — задыхаюсь… Ходят тут какие-то полоумные, ищут мальчиков, режиссеров…

Ольга Алексеевна. Да, да… Вы что — устали? У вас трясутся руки.

Суслов (идет с нею обратно к даче Басова) . Это… оттого, что я много выпил вчера и плохо спал…

Ольга Алексеевна. Зачем вы пьете?

Суслов. Чтоб веселее жить…

Ольга Алексеевна. Вы мужа не встречали?

Суслов. Он у Басовых пьет чай…

Варвара Михайловна (появляясь на террасе) . Ты ко мне, Оля?

Ольга Алексеевна. Я гуляю…

Варвара Михайловна. А вы почему ушли, Петр Иванович?

Суслов (усмехаясь) . По земле, как всегда, хожу… Надоело слушать речи господина писателя и почтенной Марии Львовны.

Варвара Михайловна. Да? Вам не интересно? А вот я слушаю.

Суслов (пожимая плечами) . На здоровье… До свиданья пока… (Идет к своей даче.)

Ольга Алексеевна (негромко) . Ты понимаешь, почему он такой?..

Варвара Михайловна. Нет… Мне не хочется понимать это. Идем в комнаты?

Ольга Алексеевна. Посиди со мной, там обойдутся и без тебя.

Варвара Михайловна. Несомненно. А ты опять расстроена?

Ольга Алексеевна. Могу ли я быть спокойной, Варя? Он приехал из города, заглянул на минутку домой и исчез… Меня это не может радовать, согласись…