Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

{01491}

"Аркадии", я вытащил из пламени Родона, который за спасение жизни заплатил мне дружбой. - Берегитесь Казакова! - шепнул мне Немирович-Данченко. - Он замышляет что-то недоброе. Если не верите мне как другу, то поверьте как глубокому психологу и физиономисту... Однако будем говорить тише... Нас подслушивает Баталин. Я оглянулся... Сзади нас шел Баталин и пронизывал нас насквозь своими взглядами. - Меня гнетет страшное предчувствие! - прошептал Миллер. Я поверил моим друзьям и вечером не пошел к Казакову. Вечером я посетил в темнице моего друга и собутыльника, редактора Федорова. Я застал его молящимся... Этот человек нес кару за чужие преступления! Мы обнялись. От него я отправился с Миллером к князю Мещерскому. Почтенный князь за весьма умеренную плату отлично гадает на картах и кофейной гуще. Застали мы его за составлением мелочей для своего "Добряка". Взяв в руки карты, он предсказал нам победу. Казаков же в то время, когда мы гадали, метался у себя на кровати и голосил: - Ну, постой же, Миллер! Я покажу тебе! Это ты подговорил мою жертву не приходить ко мне! Пропали деньги, которые заплатил я за синильную кислоту! Глава III "Москва, Страстной бульвар. Его полублагородию отставному портупей-юнкеру Эженю Львову-Кочетову. Поспешите прибыть на совещание. Он цел и невредим. Ждем. Продолжайте макать в разум. Ваш слог прелестен. Благодарный Свентицкий и Ко". Кочетов, прочтя эту телеграмму, сел на поезд и покатил к "Аневризме". Ехал он в первом классе (билет был даровой) и утопал в мечтах. Он тоже любил Маргариту... Эта любовь погубила его. Прежде он был на "ты" с Рошфором и Араби-пашой, теперь же... благодаря этой любви, стоит в рядах моих врагов... О женщины, женщины! На станции "Аневризма" был бал. Этот бал давался начальником станции, отцом моей Маргариты, для избранных друзей. Станция, будки, диски и сад,

{01492}

окружающий станцию, были иллюминованы. В комнатах гремела музыка. Она, моя Маргарита, прекрасная, чудная, дивная, прелестнейшая, как тысяча испанок, была царицей этого бала. Она освещала в тот вечер всю вселенную своей красотой и бриллиантами, которые всплошную покрывали ее упруго-гибкое тело... Я стоял в углу и пожирал ее глазами. Около меня стояли мой будущий посажёный отец Н. П. Ланин и редактор "Русских ведомостей" Соболевский, которого я имел в виду пригласить в шафера. - Хорошо вам, ей-богу! - говорил я Ланину. - Газета своя, шампанское свое... Хочешь читать - читай хоть целый день, хочешь пить - пей сколько влезет... Хорошо! - Мм-да... - говорил Ланин, самодовольно улыбаясь и любуясь моей Маргаритой. Впереди нас Лентовский дергал за рукав Родона и говорил ему: - Едемте! Вам нужно играть! Ведь это свинство! - Не могу я ехать, - говорил Родон, вздыхая. - Я не могу оставить моего друга, который спас мне жизнь! В другом углу Узембло, юноша с испанским лицом, с ужасно черными, густыми бровями, Свентицкий и Казаков шептались. Они пожирали ее глазами и держали совет. В третьем углу сидел Евгений Львов и, глядя на мое лицо, составлял в уме своем передовую статью. Депутаты от Вальяно и Рыкова стояли около него и шептали ему что-то на ухо. Посреди залы стоял Лютостанский и показывал нам фокусы: он делал из хлеба и колбасы маленьких еврейчиков и глотал их. С ней ходил Миллер. В полночь Миллер подошел ко мне и сказал, что она хочет говорить со мной. Я взял ее под руку, и мы пошли в сад. Мои враги бросились за нами, но друзья мои не дремали. Миллер, Ланин и Соболевский стали у дверей и не пустили моих врагов в сад. Они уперлись в дверь плечами, и никакая сила не была в состоянии сдвинуть их с места. - Сделайте вы полшага, и вы погибли! - крикнул Родон моим врагам. Узембло заскрежетал зубами. Казаков поклялся убить своего друга Миллера. В саду было тихо... Пел соловей. Где-то вдали журчал

{01493}

ручей. В беседке Немирович-Данченко точил кинжал на врагов своих и моих. По аллеям, как тень, слонялся Баталин и подслушивал. Я взял ее за талию... - Тебя Узембло хочет убить, - простонала она. - Беги! Все вина и закуски отравлены... Рыков прислал им миллион... Вальяно выпущен из тюрьмы и едет сюда... О, ужас! Мы погибли! Я закутался в плащ, поцеловал ее и бежал. Через три дня я ехал к дяде Свиридову - сказать ему, что на него доносят мои враги. Была ночь. Наш поезд мчался к Курску. Я сидел в купе и глядел в темное окно. Дождевые капли и ветер производили на моем окне музыку. Я глядел в окно и думал о ней... Сладкие мечты о счастье наполняли мою душу. О, я был счастлив! Я был любим, и я был победителем! Но враги мои не дремали. Близ станции "Чернь" они вытащили из насыпи трубу. Дождь и болото размыли насыпь, и мой поезд полетел в бездну... Так мстили мне мои враги за то, что я был счастлив!

(НЕЧТО СПИРИТИЧЕСКОЕ) Слово Осколки состоит из семи слов. Семь на нашей планете играет такую же важную роль, как и три (семь смертных грехов, семь дней в неделе и т. д.). Вывод из сего понятен. Слово "Осколки" дает материал для следующих слов: Силок. Мы ловим, хапаем и цапаем ближних, хотя и не служили ни в дворниках, ни в урядниках. Каемся... Наш силок, наша кутузка - сатира. Места не столь отдаленные помещаются на первой странице, столь отдаленные на последней. Первые у нас страшней вторых. Сыщики больше тайные... Кол. Колами гимназисты величают единицы: турки - колья. Первые мы ставим поэтам почтового ящика, на вторые сажаем наши жертвы. Колки. Мы колки, как осы. Буслаев слово "осколки" производит от двух слов: "осы" и "колки". Нужно радоваться, что у нас в России еще есть порядочные ученые... Впрочем, осы разные бывают!

{01494}

Кси. Имя буквы греческой ?, означающей число 600. Намек нa 666 (число зверино). Ужасаемся! Оно же, 600, есть число постоянных сотрудников "Осколков" и число тысяч подписчиков... (Если верить почтамтским чиновникам, у нас 600000 подписчиков.) Клико. Вдова, произведения которой известны всему свету... Бабенка шипучая, игристая и забористая... Знакома со сведущими людьми у нас на Руси. Пандан к ерофеичу. Ею лечат сытость, ерофеичем голод... Бичуем ее и ее поклонников. Сокол. Герой соколиных охот. Бьет глупых уток, крыловских гусей и вообще дичь... Связан неволей, а потому дает иногда промахи и не бьет всё то, что ему хочется побить... Икс. Большинство из нас - иксы. Никто не знает, кто мы, что мы, где мы... Можете ли вы поручиться,

{02007}

Вечер. По улице идет пестрая толпа, состоящая из пьяных тулупов и кацавеек. Смех, говор и приплясыванье. Впереди толпы прыгает маленький солдатик в старой шинелишке и с шапкой набекрень. Навстречу толпе идет "унтер". - Ты отчего же мне чести не отдаешь? - набрасывается унтер на маленького солдатика. - А? Почему? Постой! Который ты это? Зачем? - Миленький, да ведь мы ряженые! - говорит бабьим голосом солдатик, и толпа вместе с унтером закатывается громким смехом... _ _ _ В ложе сидит красивая полная барыня; лета ее определить трудно, но она еще молода и долго еще будет молодой... Одета она роскошно. На белых руках ее по массивному браслету, на груди бриллиантовая брошь. Около нее лежит тысячная шубка. В коридоре ожидает ее лакей с галунами, а на улице пара вороных и сани с медвежьей полостью... Сытое красивое лицо и обстановка говорят: "Я счастлива и богата". Но не верьте, читатель! "Я ряженая, - думает она. - Завтра или послезавтра барон сойдется с Nadine и снимет с меня всё это..." _ _ _ За карточным столом сидит толстяк во фраке, с трехэтажным подбородком и белыми руками. Около его рук куча денег. Он проигрывает, но не унывает. Напротив, он улыбается. Ему ведь ничего не стоит проиграть тысячу, другую. В столовой несколько слуг приготовляют для него устриц, шампанское и фазанов. Он любит хорошо поужинать. После ужина он поедет в карете к ней. Она ждет его. Не правда ли, ему хорошо живется?