Валерий Коновалов - Век Свободы не слыхать

Потом, как вы помните, началась любимая забава победителей - "охота на ведьм". "Спасители российской демократии", отправив главных своих противников в "Матросскую тишину", методично начали подметать "стрелочников" помельче, попросту сводя счеты, как это уже имело место и в 91-м. До сих пор без ответа остаются вопросы: к какому ведомству принадлежали расстреливавшие толпу зевак снайперы-провокаторы, явно привезенные в Москву извне (уж не из Израиля ли)? кто потрудился вырвать страницы из регистрационного журнала в "Шереметьево-2" и какова судьбы милиционеров из охраны Верховного Совета, а также бойцов дивизии имени Дзержинского, оставшихся верными парламенту и пытавшихся сдержать на Кольцевой дороге продвижение бронетехники "Кантемировки"?

Вопросов таких много, в их числе и смерть от прицельного снайперского выстрела бойца группы "Вымпел", и "странное поведение" нарофоминских десантников в стенах Белого дома во время штурма, провоцировавшее еще большую кровь, и многое-многое другое. Как ни старались Ельцин и его окружение подчистить за собой "поле боя", и в прессу и помимо нее просачивались кое-какие нежелательные для них материалы, как, например, радиоперехват переговоров тех же "нарофоминцев". (Пленка с ними оказалась у меня в руках, но давать ее в эфир было запрещено.) Уже через год, к первой годовщине октябрьского расстрела, я подготовил спецвыпуск "Сигнала" с участием двух моих авторов - Виктора Верстакова и полковника Николая Иванова, который в те дни находился в Белом доме. В нем прозвучали и две песни Виктора, написанные по кровавым следам событий. Схожую по звучанию и смыслу песню написал для программы и мой автор в Германии, майор запаса Виталий Дегтярев.

Для меня в октябрьских событиях оставалась еще одна незакрытая страница - министр обороны генерал армии Павел Сергеевич Грачев. Я и раньше не относился однозначно плохо к Павлу Сергеевичу. Для меня он был "не лучшим министром обороны всех времен и народов", а наглядным примером того, что делает с прекрасным, по меркам Афганистана, воином-десантником командиром 345-го Баграмского ОПДП и 103-й Витебской воздушно-десантной дивизии - безмерная жажда власти и дух стяжательства. Однако валить всю вину за октябрь 93-го в основном на Грачева, как это делали отечественные средства массовой информации, было бы несправедливо. Заметно было, что вначале Грачев явно пытался противиться роли "главного застрельщика", то напиваясь в стельку (что с меня, мол, взять) и прячась в своем новоарбатском кабинете, откуда его "выцарапывали" новый секретарь СБ Олег Лобов и генерал Валерий Манилов, то исчезая на дачу, а то еще куда...

Все помнят, как Руслан Аушев и Кирсан Илюмжинов привезли Пал Сергеича к стенам Белого дома, мягко говоря, не совсем трезвого, небритого и вдобавок одетого не по форме. В конце концов он поддался нажиму, отдав приказ, однако управлением огня по парламенту руководил не сам "лучший министр", а его заместитель Кондратьев и генерал из Генштаба Барынькин. Доброхотов выслужиться на русской крови хватало и помимо Грачева. Я попросил Витю Верстакова разрешить мне дать в эфир его поэму "Прощайте, генерал", как нельзя лучше характеризующую бывшего министра обороны, которую вместе с его октябрьскими песнями я и приведу в конце настоящей главы в приложении "По страницам программы "Сигнал".

Мало-помалу страсти вокруг трагедии улеглись. В Москве еще сохранялся комендантский час и армейско-ментовские блокпосты на Кольцевой, но Миша Елистратов все же засобирался до дому. Впору было подумать и над покупкой тачки. Мы порешили, что коль уж я плачу ему за извоз и бензин во время московских командировок, то не лучше ли будет приобрести "колеса", на которых он во время моих не таких уж частых, хотя и продолжительных визитов катает меня по Белокаменной, а в остальное время пользует их по своему усмотрению.

Сказано - сделано! Я кликнул спеца - Леху Соловьева, в советском прошлом зампотеха роты внутренних войск в Прибалтике,- и поставил ему задачу найти приличный "фольксваген-гольф" "сэконд хэнд" с объемом движка не меньше 1600-1800 кубов по цене в пределах полторы штуки баксов. Леха скептически поглядел на меня, но уже на следующий день позвонил и сказал, что такая тачка есть. Мы оформили купчую, и Миша был готов наконец покинуть гостеприимный Мюнхен. Тут нам подвернулся и "поезд" - пара знакомых ребят перегоняла иномарки в Минск на продажу. Я тоже решил воспользоваться возможностью прокатиться к подруге в Брест и к сестре в Минск. Белорусская виза у меня была, а российскую я наивно рассчитывал получить уже на месте, по прибытии. Тогда как раз почему-то появилась полуформальная граница с КПП между государствами, и обладатель иностранного паспорта был обязан иметь разрешение на въезд в Россию, но в выдававшей его инстанции меня послали подальше, невзирая на все мои высокие российские связи. Видимо, здесь сказалось и то, что в Белоруссию тогда откатилась часть защитников Белого дома, включая и бойцов РНЕ.

От границы до Минска с Божьей и Сереги Зуева помощью мы добрались вполне благополучно, без приключений и дорожного рэкета. Елистратов в одиночестве взял направление на Москву по Смоленке, а я несолоно хлебавши вместо России вернулся обратно в Мюнхен. Причину вы знаете. Но не надолго.

Ближе к зиме я опять засобирался в дорогу. Заготовив выпуски "Сигнала" этак на месяц вперед, я отправился в директорский кабинет поговорить. Гендлер хотел было что-то возразить, но, заглянув мне в глаза, отвел свои собственные и вяло махнул рукой: "Поезжай, мол, что с тебя взять..."

И вот снова 757-й борт "Дельты" несет меня над облаками в сторону Родины, лениво проплывая над Польшей. В этот раз я почему-то лечу трезвый как стеклышко и злой как чечен, даже не пригубив свои обычные "за отрыв носового колеса".

"В ДЕКАБРЕ ЗИМЫ НАЧАЛО"

По прилете в Москву Елистратов, забирая меня из "Шереметьева", сообщил мне "приятную" новость - по причине какого-то нездоровья возить в этот раз он меня не сможет. Купил, дурак, машину и будь здоров - ищи теперь себе колеса на стороне. Я, конечно, в полном восторге и уже начинаю кумекать: а может, прав был тогда, в 92-м, генерал Альберт Макашов по поводу своих "извинений обиженной нации" в лице Михаила Аркадьевича? Второй "финт ушами" показала мне секретарша Юля. Я остался без колес и без возможности поддерживать телефонную связь не только через разорительный немецкой регистрации "мобильник". Секретарша все же оказалась порасторопнее Елистратова - она подыскала замену в лице своей подруги Наташи Кундрюковой. Наталья была студенткой последнего курса журфака МГУ, что значительно облегчало процесс объяснения стиля моей работы выездного корреспондента РС, и оказывала мне посильную помощь, заодно занимаясь и домашним хозяйством.