Лев Копелев - Вера в слово (Выступления и письма 1962-1976 годов)

Прежде всего я должен был рассказать правду своим детям и внукам, своим соотечествен-никам, моим ровесникам, правду о том, как жил, что мы действительно думали и чувствовали в пору самых трудных, самых противоречивых и самых жестоких испытаний нашего народа.

"Мы дети страшных лет России / Забыть не в силах ничего." Эти слова великого поэта Александра Блока стали эпиграфом-девизом для всего, что я написал. Исповедываясь, объясняя себе и другим, что же происходило со мной и со мне подобными в те годы, я хотел рассказать еще и о мучениках, жертвах нашей жестокой эпохи, память о которых могла бы исчезнуть бесследно. Хотел поблагодарить всех добрых людей, которых мне посчастливилось встретить. И хотел назвать негодяев.

Слово - единственное допустимое для меня оружие и в борьбе идей, и для личного возмездия.

Первоначально я не собирался публиковать ничего при жизни и уж менее всего за рубежом, на других языках. Когда я все же решился на то, чтобы издать ту часть воспомина-ний, которая стала книгой "Хранить вечно", то лишь потому, что надеялся: она поможет взаимному пониманию и сближению людей, разделенных противоборствующими идеология-ми, государственными границами и национальными и классовыми предрассудками. Сейчас я более всего хочу того же, что и Фредерика Вюнш из Ольденбурга, хочу помогать всем, кто стремится прерывать "цепные реакции" ненависти, безысходные мстительные рассчеты взаимных обид, кровавые иски племенной вражды.

Поэтому особенно неприятны мне те отклики, в которых явственны прямо противополож-ные стремления. Так например, автор одного пространного читательского письма надеется, что моя книга поможет, чтобы заговорили "не только о великой немецкой вине" (подчеркнуто автором письма). Он же раздраженно упрекает Генриха Бёлля, который в послесловии "не мерит все стороны одною мерой", а, дескать, поддерживает "сказку о мнимом немецком нападении на мирный Советский Союз в 1941 г. Это же письмо и некоторые рецензии (например, в "Вестпройсе" 5 июня 1976) утверждают, что я умалчиваю о "польских националистических массовых преступлениях, обращенных против невинных людей из немецкого национального меньшинства в Польше", и ошибочно переадресовываю их, переиначиваю в "немецкие преступления".

2.

Прежде чем возражать на такие упреки, я считаю нужным определить принципиальные различия в толковании некоторых общих понятий.

Когда речь идет о понятиях нация и государство, личная и коллективная вина, то иногда люди самых разных и даже взаимно враждебных идеологий рассуждают почти одинаково. Так, например, шовинисты разных наций и доктринеры разных партий склонны отождествлять или предельно сближать понятия нации и государства, говорить о "национальной вине" и призывают к массовому воздействию за массовые злодеяния.

Такие взгляды мне чужды и неприемлемы. Не только потому, что они безнравственны, рождают ненависть, подозрительность и побуждают к новым жестоким злодеяниям, к оправданию грабительских войн, завоеваний, массовых расправ. Но и потому, что они изначально ложны, вырастают из мифов и предрассудков, из намеренно или невольно, "по привычке", искаженных представлений об истории.

Им противоречат уроки истории - и той, которую мы познаем из документов, и той, которую сами испытали и продолжаем испытывать.

Немецкая нация и немецкая национальная культура возникали и развивались в значитель-ной мере независимо от государственных форм и даже в прямом противоборстве с ними. Не только иноземные завоеватели, но и соплеменные власти, отечественное "политической убожество" (Deutsche Misere) были и остаются главным образом помехами, препятствиями на всех путях немецкого национального развития. Так было в эпоху Священной Римской Империи, государства Гогенцоллернов, и в "тысячелетней империи" нацистов, и при нынешней расчлененной нации. Эту закономерность распознал уже Гёте.

Германия? Но где же она?

Не могу я найти эту страну.

Там, где начинается Германия просвещенная,

Там заканчивается политическая.

Подобные же антагонистические отношения нации и государства обнаруживает история России, Франции, Италии...

В частности и потому я убежден, что нельзя называть национальной виной преступления, совершенные государствами, армиями, политическими организациями. Преступления Ивана Грозного и Сталина, всех царских карателей и всех мародеров и насильников, бесчинствовав-ших в Восточной Пруссии в 1945 году, так же нелепо и несправедливо называть "русской виной", как преступления кайзеровской солдатни и гитлеровских палачей-истребителей народов нельзя полагать "немецкой виной".

Нация, народ не могут быть виновны. Сколько бы людей ни участвовало в злодействах государства - его полиции, армии, террористических властей, сколько бы людей ни было обмануто господствующей бесчеловечной идеологией, лживой пропагандой и т. п., большин-ство народа не может быть причастно к массовым преступлениям, творимым от ,,его имени". Как правило народ только страдает от них. И, наконец, каждая нация существует ведь не в одном отрезке исторического времени, а живет и в прошлом и в будущем, в древнейших традициях национальной культуры и в своих детях.

Горе народам, подавленным властью фанатиков, религиозных или политических изуверов, которые отравляют умы и души ненавистью к инородцам, к иноверцам, к соседним или завоеванным племенам! Горе нациям, порабощенным тоталитарными режимами - горе, но не вина. Горе, но не месть.

Понятие национальной вины и принцип огульного возмездия целым народам наиболее последовательно выражены в обычаях варварской родовой мести, в ветхозаветных проклятьях ,,до седьмого колена". Христианство их отвергло. Темным духам племенной вражды противостоял светлый дух Нагорной проповеди. Отвергал, противостоял, но не уничтожил. Тщетным был призыв бороться "не против плоти и крови, но против начальств и властей, против правителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Ефесянам, 6, 12). Снова и снова оживали эти духи злобы и внутри христианских церквей, в гонениях на язычников, евреев, еретиков, в крестовых походах, религиозных и национальных войнах.

Отвергнутые гуманистами и просветителями эти же варварские понятия возрождались во всех расистских теориях - пангерманских, панславянских, панмонгольских, антисемитских и сионистских, в преамбуле Версальского мирного договора, в проповедях "негритюда".

Все "национальные вины" - мифологичны. Однако реальны коллективные вины государственных учреждений, политических организаций, войсковых частей, судебных ведомств. И всего реальней, разумеется, личная вина, уголовная и нравственная ответствен-ность каждого, кто участвует в действиях преступного коллектива, помогает им одобрением или равнодушным нейтралитетом.