Максим Горький - Том 26. Статьи, речи, приветствия 1931-1933

Ударник, строитель социализма, не может и не должен жить в таких условиях. Мы уже взялись за коренную переделку старых городов СССР. Советский Союз строит десятки новых, социалистических городов.

Журнал «Социалистический город» должен стать активным участником этой стройки. Каждое большое движение рождает новых талантливых организаторов, открывает родники инициативы и энергии. Есть свои ударники, энтузиасты и в борьбе за новый быт.

Их опыт передать массам, научить массы следовать за ними, идти в ногу с ними — вот основное в работе журнала.

Привет и лучшие пожелания новому журналу и его читателям!

Этот сборник можно бы сделать значительно более интересным, если бы авторы стихов и прозы, помещённых в нём, не так торопились явиться перед лицом читателей «своих» и не «своих». Они могли бы собрать материала больше и обработать его лучше. Но их торопливость вполне естественна, потому что они хотят как можно скорее оттолкнуться от своего прошлого, дальше уйти от него. Руководило ими и другое соображение, ещё более правильное, на мой взгляд: они хотят, чтобы тысячи беспризорных и социально опасных нашей огромной страны — все заключённые в домзаках, организованные в колонии и коммуны — убедились на факте выхода сборника, что пред ними действительно открыты все пути к честной и социально полезной работе. Сказать об этом «своим» — дело истинно товарищеское, и сделали его неплохо, потому что — искренно. Но и кроме агитационного, педагогического значения своего, эта книга, написанная беспризорными, имеет самостоятельную ценность: она говорит о том, что «на дне» живут даровитые люди, и напоминает, что в старое время они не могли бы подняться со дна. В условиях, созданных компартией и Советской властью, они поднимаются и понимают, кому и чему они обязаны выходом своим на поверхность жизни. Им известно, что уже не одна сотня «своих» прошла среднюю и высшую школу, работает в массе активных строителей социалистического хозяйства страны, вливает свою энергию в общий бурный её поток.

«Теперь стало так, что человек, если хочет, так найдет себе место на земле по достоинству своей силы», — писал мне один из них. «Достоинство силы» — это очень хорошо сказано, ибо здесь сила оценивается не как сила лошади, а по-новому — как разумная, способная создавать новые условия жизни, сила социального человека. И один из поэтов, Лавров, с хорошим чувством собственного достоинства говорит:

А другой сообщает: «Воровал из самолюбия, потому что думал — это самое трудное, пока не понял, что есть дела труднее, и вкрепился в работу». Это говорит «романтик», человек, который ищет «подвига».

«Романтизм», который у многих людей на «дне» был анархизмом «отверженных» мещанским миром, — в наши героические дни этот романтизм, уже лишённый анархизма, легко находит себе место и применение в коллективном труде. Это довольно ярко выражено в стихах Селезнева, который пишет стихи «своим» для того, чтобы они, «покинув кражи и попойки», делили с ним честь «гореть в труде великой стройки».

Шестаков, член бакинской трудкоммуны, говорит:

Мне уже приходилось говорить, что, на мой взгляд, отношение Советской власти к «беспризорным» и «социально опасным» дало и даёт результаты, которыми она может гордиться как одним из удивительнейших достижений своей умной, глубоко человеческой работы. Совершенно неоспоримо, что в борьбе с «преступным миром» Советская власть далеко перегнала Европу, которая, впрочем, и не делает попыток перевоспитать социально опасных, а — более или менее медленно — умерщвляет их в тюрьмах и на каторге. Я, разумеется, понимаю, что в буржуазном обществе, построенном на основах взаимного воровства и грабежа, в высшей степени трудно доказать человеку, что воровство и грабёж — преступление.

История не может похвастаться, что ей знакомо нечто подобное тому, что создаётся в Союзе Советов, и, в частности, знаком метод воспитания трудом, применяемый у нас. История основана на рабском труде большинства, на безответственной власти меньшинства; к числу его преступлений против трудового народа необходимо прибавить и то, что оно, властвующее меньшинство, почти убило в рабочем сознание величия его труда — единственной силы, способной разрешить все «загадки жизни» и уничтожить всю мещанскую мерзость её. Эта мрачная «история», созданная в основе из перемолотых костей трудового народа и внешне ярко раскрашенная более или менее угодливыми «историками», не могла придумать в борьбе против нарушителей «священного института собственности» ничего, кроме каторжных работ и «мёртвых домов».

Вот выдержка из одной буржуазной газеты:

«Нью-Йорк, 9 июля.

Комиссия, специально назначенная для обследования тюрем для малолетних преступников, раскрыла такие ужасы, которые заставляют вспомнить средневековье. Более двух тысяч несовершеннолетних преступников обоего пола подвергались в исправительных тюрьмах немилосердному избиению и разного рода наказаниям за малейший проступок. Мальчиков и девочек наказывали плетьми, сажали в ледяную воду, в тёмные карцеры на хлеб и воду и всячески издевались над ними, доводя некоторых до самоубийства.

В отчёте комиссии, представленном президенту Гуверу, говорится, что от пребывания в таких исправительных заведениях несовершеннолетние преступники не только не исправлялись, но, наоборот, выходили оттуда озлобленными и развращёнными.»

«Закон человеческой природы — стремление каждого человека присваивать себе желаемые предметы в ущерб другому». В этих словах дана точная и неоспоримая характеристика главной основы капиталистического общества, и слова эти сказал знаменитый в свое время Джемс Милль в его «Опытах о правительстве». А не менее знаменитый лорд Маколей, автор «Истории Англии», непревзойдённый знаток «духа» английского мещанства, классического, то есть самого совершенного мещанства, и в этом смысле — вероучитель мещан всего мира, — лорд Маколей, порицая либерализм Джемса Милля, возразил ему так:

«Джемс Милль предлагает дать бедному большинству власть над богатым меньшинством. Мы склонны думать, что вообще грабить богатых — в интересах большинства. Но мы отрицаем этот вывод, несмотря на его логичность. Наша цель не столько защищать или опровергать какую-либо определённую политическую систему, сколько указать на погрешности резонёрства, которое легко обратить для защиты ложных взглядов и которому не следует давать пощады даже тогда, когда оно случайно служит правде.»