Андрей Кранин - Дочки-матери

Соня, не заметив иронии в Никиных глазах, продолжала:

- Ну, в общем, стрелку я в тот день просквозила - просто забыла про него и все. Он на другой день мне звонит, и говорит, что приедет ко мне домой. А я, должна тебе сказать, как раз осталась одна дома. У меня шнурки в Израиль отвалили. Меня с собой звали, но я ни в какую. Что я дура что ли там в кибуце жить, а потом в армии с арабами воевать - я за дружбу народов. В общем, оставили они меня с бабкой. Ну это у нас такая бабка была типа домработница. Еще моего отца нянчила. Я до сих пор с ней живу. Бабка в то время, как я с этим парнем познакомилась, назовем его Андрей, поехала на дачу, в навозе ковыряться. Так, что я все лето одна жила. Ну, он приехал. Пузырь какой-то клевый привез, цветы. Так мы с ним выпили, посидели, ну и все такое. Так, Ника, и прижился. Он сказал, что у него предки где-то за бугром кантовались археологи какие-то. Сам он не из Москвы был, но в то время в инязе учился студент как бы. И вот мы с ним лето прожили - бабка вернулась. Визгу было. Родителям накапала, что я с мужиком живу. Те весь телефон оборвали. А Андрей говорит однажды: "Соня, давай поженимся".

Тут Соня тяжело вдохнула, вздохнула и Ника, а сентиментальная Юля на балконе пустила слезу. Соня сделала ещё глоток, прочистила горло коротким кашлем и продолжила.

- В общем, прикинь, мне шестнадцать - я в десятом классе, а он жениться надумал. Мы же не в средней Азии. Ну, у него какие-то знакомые оказались выбили справку о беременности, родители накатали свое согласие, и в декабре мы уже расписались. Если ты сейчас меня спросишь, почему я это сделала, я не отвечу - просто не въезжаю, почему. Как-то знаешь, по кайфу было - я в школу хожу, уроки делаю, а дома меня муж ждет. Мы спим вместе совершенно законно. У меня на пальце кольцо и все такое. В общем, кульно все это было. Однажды мы сексом занимались, а он какие-то таблетки достал и говорит, что если я эти таблетки выпью, то такие таски будут, что улечу. Я попробовала, слушай, это нечто. Отъехала с полпинка... Через три месяца, Ника, я уже плотно на игле сидела. Как школу закончила, не помню. В бадминтон уже, конечно, не играла. Андрей сам не кололся, но мне приносил наркоту. Без него я не могла. Через год я уже законченной наркоманкой стала. Я не могу вспомнить, как я вообще весь год прожила. Ты знаешь, он оказался садистом. Бил меня. Когда я в ломке, не давал ничего, заставлял всякие мерзости делать, сексом с другими заниматься, например, а сам уставится и смотрит. А ещё любил рисовать острым ножом на спине, а потом солью посыпать - боль адская, но зато потом достанет боян полный, я вкачу себе дозу и мне все уже параллельно.

Тут Соня резко привстала, повернулась к Нике спиной и задрала рубаху. Ника резко отпрянула, увидев это. Вся Сонина спина была испещрена уродливыми шрамами. Кое-где средь паутину линий проглядывали слова, которые имели свой жутковатый смысл. Видно было, что человек, сделавший это с Соней, обладал воображением Дракулы и хладнокровием офицера гестапо. Соня опустила рубаху, помолчала секунду, и продолжила:

- Так мы прожили, пока мне не исполнилось восемнадцать. Я несколько раз пробовала завязать, даже убегала из дома, но он всегда меня находил, и потом было только хуже.

- Соня, ну ведь ты была не одна. У тебя же были какие-то знакомые, друзья. Бабушка, наконец, - недоумевала Ника.

- Какие друзья? - Соня обреченно махнула рукой. - Когда заканчиваешь школу, то попадаешь как бы в другое измерение. Если ты поступил в институт ты уже в другом мире. А если ты, как я была, будто дерьмо в прорубе, то про тебя все уже забыли - ты выпал. Да и потом, многие поняли, что я торчала, так что сами особо не общались. А бабка - дура. Она думала, что я пью. Так и говорила: "Я позвоню твоим родителям, скажу им, что ты злоупотребляешь!" Андрей её после как-то вырубил. Она притухла, и больше не наезжала.

Так вот, когда мне исполнилось восемнадцать, он сказал, что я его достала и он хочет со мной развестись. Я даже обрадовалась - просто не могла больше так жить. Я бы его убила бы, если бы ещё немного - так я его не ненавидела. Он сказал, что будет следить за мной, и если что, достанет меня из кратера вулкана. Развод с ним обошелся совсем недорого. У меня была пятикомнатная квартира на Павеляге - от батюшки, профессора медицины осталась. А после развода я осталась с бабкой в смежной двушке на Каховке. Что он получил, я не знаю, думаю классно устроился.

Тут Соня замолчала. Ника подождала немного, но потом не выдержала.

- Соня, а дальше что?

- А?... - Соня встряхнулась. - А дальше? Больше я его не видела, но мне все время кажется, что он где-то рядом.

8

А в это время, разрезая ночную мглу, на предельной для отечественного автомобиля скорости, летела в направление столицы красная "девятка". Леха напряженно смотрел в темноту, но боковым зрением ощущал контуры Макса, сидевшего на передней сидении. Лелю устроили на заднем, где она забылась тяжелым беспокойным сном, изредка просыпаясь и недоумевая, зачем она здесь. Обычно разговорчивый Макс на всем протяжении пути сохранял угрюмую тишину, будто бы повинуясь молчаливому соглашению, подписанному им и Лехой. То, что Леха зол не него из-за этой истории с Юлей, Макс не сомневался. Однако, он не делал ни малейшей попытки поговорить с другом, объяснить ему, почему он так поступил. Макс ждал, что Леха сам начнет разговор. Он любил обороняться, но не наступать.

Уже подъезжали к Москве. Недалеко от кольцевой дороги Леха резко сбавил скорость, но было поздно. В рентгеновском свете фар Макс увидел гаишника, жезлом указывающего Лехе припарковаться к обочине дороги.

- Вляпались, - уверенно сказал он.

Леха ничего на это не ответил, неторопливым движением переложил бумажник из рюкзака в задний карман джинсов и вышел из машины. Макс пригнулся, силясь рассмотреть, что же происходит снаружи. Но его угол зрения позволял увидеть только широкую Лехину спину в кожаной куртке, и то, что пониже нее. Затем показалась Лехина рука, которая похлопала по заднему карману, будто проверяя толщину бумажника, вынула его. Через минуту бумажник вернулся на прежнее место. Макс подумал, можно ли по нынешней толщине портмоне определить, насколько его облегчили.

Хлопнула дверца, Леха втиснул свое грузное тело в тесную "девятку". Сиденье под ним тяжело скрипнуло. Он быстро завел машину и резко тронулся с места. Макс не выдержал:

- Я все думаю, колеблется ли страсть к наживе в зависимости от времени суток. Вот, например, возьмем ГАИ. Может у них какая-нибудь ночная такса действует? Вечерний коэффициент или ещё что-нибудь в этом роде?

Вопрос Макса повис в воздухе. Леха сидел, набычившись, оставляя болтовню Макса без внимания.

- Леха, ты что молчишь? - Макс решил пойти ва-банк. Его раздражал немой протест друга.