Дмитрий Красавин - Хаос и музыка

А ценного было мало. Поездкой в Германию он не был доволен - напрасно выброшенные время и деньги, которых и без того вечно не хватает. Программа оказалась насыщенной - экскурсии, знакомства с рутинной следовательской работой в префектурах полиции, посещение пенитенциарных заведений... По поводу последних общее впечатление коллег выразил руководитель российской делегации полковник милиции Анатолий Васильевич Сизов:

- Если бы у нас так содержали заключенных, то каждый второй житель России мечтал бы оказаться за решеткой.

Единственное, что было достойно подражания, чем можно было удивить коллег в Лещанске - вовремя, регулярно выплачиваемая полицейским баснословных размеров заработная плата, и суммы, выделяемые из бюджета для закупки техники, автомашин, лабораторного оборудования... Вот такие традиции надо перенимать! Но это уже ария из другой оперы.

В целом, весь их немецкий опыт следователю с Российской глубинки был нужен не больше, чем кошке жестянка на хвосте. Поэтому вместо участия в организованном специалистами МВД заключительном семинаре по итогам поездки, он, сразу после прибытия в Москву, сославшись на внезапно случившуюся простуду, возвращался в Лещанск на день раньше намеченного срока.

За вагонным стеклом потянулись пакгаузы товарной станции. Поезд сбавил ход. Еще пара минут, и вот уже начинается вокзальный перрон.

На площади перед зданием вокзала Елизарова ждал милицейский газик. Молодой сержант радостно пожал протянутую шефом для приветствия руку. Спустя полчаса после прибытия поезда Валерий Павлович, уже напрочь забыв и Германию и пригрезившуюся ему недавно музыку, выслушивал от коллег местные новости. Четыре трупа в результате мафиозных разборок и один пенсионер-самоубийца за десять дней - не так уж и много по нынешним временам.

Коротко поделившись с коллегами своими впечатлениями от поездки, угостив женщин немецкими конфетами, Валерий Павлович с головой окунулся в привычную атмосферу повседневной следовательской работы.

Достав из сейфа и перелистав тощие папки дел об убийствах Лужкина и Иванова, он удрученно вздохнул - из-за ошибок и халатности сотрудников милиции преступник, замысливший и осуществивший два убийства, мог отделаться символическим наказанием. Даже убийство Карякиным Лужкина, под давлением толкового адвоката, суд может классифицировать как неумышленное! Почему ни один из четырех милиционеров, которым сдался на набережной Карякин, не попытался найти в маленьком скверике ту мифическую особу, которую убийца якобы защитил от изнасилования? Будь это сделано, даже халатно, символически - фонариком по кустам, к делу были бы приобщены показания милицейского патруля, удостоверяющие, что никаких голых баб в сквере на тот момент не было. С тапочками вообще анекдот произошел - составили акт, что тапочек за батареей не обнаружено, а через неделю выяснилось, что искали не в том подъезде!

Халатность и ошибки давно стали закономерностями в работе милиции. А разве может быть иначе, если теперь каждый рядовой работник думает сначала о том, где найти левый заработок, а потом уже об основной работе? (Оклад следователя 1500 рублей в месяц - попробуй на эти деньги прокормить семью!). Тот наряд милиции, почему в сквере появился? На пожар спешил? Дудки! Ребята через сквер по набережной катили, чтобы кратчайшим путем выехать к Садовому шоссе и там из-за кустов скорость замерять у возвращающихся в город после уик-энда автомобилей. Им Карякин не поперек дороги, а поперек халтуры встал! Сколько из-за него денег мимо карманов, не тормозя, пролетало, а они вынуждены были возле трупа торчать, ждать следователя. Кому в такой ситуации придет в голову мысль проверить показания убийцы, помочь коллеге изобличить преступника на месте? Вот Вам и перенимай немецкий опыт!

Побыв в своем кабинете часа два, освежив в памяти ряд других дел, Валерий Павлович решил ехать в СИЗО. Прежде всего, его интересовало, какие новые для следствия сведения содержатся в письменных показаниях Карякина. То, что Карякин за прошедшие десять дней должен был написать признания, пусть - с самооправданиями, с попытками свалить вину на каких-нибудь третьих лиц, было почти само собой разумеющимся - на последнем допросе виолончелист так перетрусил за свою жизнь, что опер его чуть не под ручки в камеру уводил. Однако возможны были и непредвиденные нюансы. Взять хотя бы, казалось, тщательно спланированный допрос Аллы Тылк... Впрочем, тогда он сам повел себя не лучшим образом - если личное чувство пересекается с чувством служебного долга, то одним из чувств надо жертвовать. А он мечтал насладиться полнотой обоих! Романтик...

В СИЗО Елизаров первым делом поднялся в кабинет начальника оперативной службы, Юрия Рябухина, чтобы узнать, какие изменения произошли в тюрьме за истекшие десять дней; в какую из пресс-камер01), если того потребуют интересы дела, можно будет перевести Карякина; кого из прессовщиков 02) в нее подселить.

Информация, которую представил Рябухин, оказалась малоутешительной: три профессиональных прессовщика распоряжением свыше переведены в Усольск, дабы укрепить там поредевшие в результате разборок с уголовниками ряды местных мастеров заплечных дел, а двоих оставшихся разоблачили в одной из камер и вчера ночью до полусмерти избили блатные. Кроме того, два дня назад в городе была проведена облава, в результате которой арестована большая группа лиц, занимавшихся производством и сбытом наркотиков. Для размещения прибывшего в СИЗО пополнения пришлось проводить перегруппировки и временно перевести часть обычных заключенных в пресс-камеры. Тюрьма перегружена, а суды работают медленно. В заведении, рассчитанном на 600 мест, содержится более 3000 заключенных.

- Надо бы, как во времена Лаврентия Павловича, "тройками" вершить суд, - высказал свою наболевшую мечту Валерий Павлович.

- Тюрем в России не хватает - вот в чем беда, - поправил его Рябухин.

Они помолчали, размышляя о том, как обустроить Россию. Затем обсудили ряд вопросов, касающихся новых форм отчетности. Под вечер, когда рабочий день уже подошел к концу, Елизаров попросил Рябухина ускорить подбор новых прессовщиков, а сам спустился в комнату для допросов. Осмотрел, все ли в ней подготовлено в соответствии с его указаниями. Пощелкал выключателями галогенных ламп - остался доволен и дал указание привести на допрос Карякина.

- Все тридцать листов казенной бумаги, выданных подследственному для записи признаний, должны быть изъяты у него и возвращены мне, не зависимо от того - чистые они, исписанные, рваные или целые, - напомнил он по телефону надзирателю и, собираясь с мыслями, на секунду расслабился.