Леонид Андреев - Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910

Ст. студент (сияя) . Да, конечно! Простите, у нас такой беспорядок…

Дина.У вас много народу — в передней столько шинелей.

Ст. студент.Да, Стамескин, Козлов и другие… Этакое совещание… на нейтральной почве! (Радостно смеется.)

Дина (разочарованно) . Ах, вот что! Так вот вы как живете, Петр Кузьмич, совещания у вас… Что это, водка?

Онуфрий.Водка.

Ст. студент (руки его дрожат, растерян) . Как я счастлив, Дина! Наконец-то вы посетили мою одинокую убогую келью. Сердечно благодарю вас, Дина, вы и представить не можете, какую высокую радость вы мне доставили. Да благословит вас Бог!

Дина. (смущенно и ласково) . Ну что вы, дорогой мой, я сама так рада… Я уже давно собиралась навестить вас, но так занята… а тут еще это.

Ст. студент (умоляя) . Разденьтесь!.. Онуфрий, позвони, чтобы скорей чаю… Ужасно холодно.

Дина (незаметно морщась) . Право, я не знаю… Я спешу…

Ст. студент.Разденьтесь! Позвольте вашу муфточку… И сахару вели дать, сахару нет.

Дина.Ну хорошо. Но только чаю я не хочу, я на минуточку. (Раздеваясь.) Ну, как вы хозяйничаете, Петр Кузьмич, расскажите! У вас очень хороший номер.

Ст. студент (весело) . Управляюсь! Я всегда сам хозяйничал, Дина, я не хотел, чтобы тяжесть хозяйства ложилась на одну жену, — это несправедливо. Я и на базар с корзиночкой бегал, конечно, только по праздникам, так как в будни…

Дина.Неужели? Какой вы милый, вас нельзя не любить. А это ваша спальня? Да вы совсем как настоящий студент… Вы дома всегда в тужурке ходите? К вам тужурка идет.

Ст. студент (тихо) . Я — студент… Дина. Пусти на диван, Онуша.

Дина.Да и здесь хорошо, не беспокойтесь.

Ст. студент.Нет, нет, садитесь на диван. Впрочем… там одна пружина… Сиди, Онуша, голубчик! Вот кресло.

Онуфрий.Что же, звонить или нет?

Дина.Нет, не надо, я чаю не хочу. Так вот как у вас… и не скучно вам всегда одному?

Ст. студент.Почему вы думаете, что я один? Я всегда с товарищами. Вот Онуфрий Николаевич, милейший человек. Блохин… Козлов часто заходит. Мы такие ночи проводим, Дина! Пьем!..

Дина (с ужасом) . Неужели вы пьете, Петр Кузьмич?

Ст. студент.Нет, Дина, то есть да. Рюмку, так, иногда две хватишь… хочется разгула, Дина. Наша жизнь коротка!

Онуфрий.Разгула! Ну и фарисей же ты, старик!

Ст. студент (смеется и хлопает Онуфрия по плечу) . Не ворчи, товарищ. Водка-то вся, тащи другую бутылку.

Дина (изумленно) . Да что с вами, Петр Кузьмич? Вот не ожидала! Неужели вы будете пить? Тогда я сейчас же уйду. Ну да — две рюмки!

Ст. студент (падая духом) . Нет, это я так, это я для Онуфрия Николаевича. Посидите, Дина.

Онуфрий.Ну и фарисей же ты, старик! (Молчание)

Ст. студент.Ну, как вы спали вчера, Дина? Я вас замучил своими рассказами… и все такое грустное. Вы должны останавливать меня, когда я загрущу, — хорошо, Дина?

Дина (с легким кокетством) . Нет, ни за что! Мне так нравятся ваши рассказы и ваша грусть… Вы себя мало цените, Петр Кузьмич! Вы много читаете, — но почему же я не вижу книг?

Ст. студент.Представьте! Совсем забросил книги, да и некогда как-то.

Онуфрий.Он шведской гимнастикой занимается.

Ст. студент.Не ворчи, Онуша! И вы подумайте, Дина, я веду дневник!

Онуфрий.Мемуары.

Ст. студент.Нет — самый настоящий дневник. Мемуары, Онуша, это история, а дневник — это лирика, тайны души, вздохи сердца, которых никто не смеет подслушать. Да ты прозаик, ты не поймешь.

Дина.У вас электричество? А о чем же вы пишете?.. Да, кстати: к вам не заходил сегодня Александр Александрович? К нему есть поручение от одного знакомого, насчет музыки.

Ст. студент (опоминаясь) . Александр Александрович?

Дина.Ну да. Что вы так смотрите? Послушайте, Петр Кузьмич, что вы так смотрите? Что-нибудь случилось?.. Да говорите же.

Онуфрий.Да ничего не случилось — почему, как только человек глаза вытаращил, так сейчас же должно что-нибудь случиться? (Крайне одобрительно.) Таращи, старик, таращи!

Ст. студент.Да ничего не случилось. Александр Александрович… он не совсем здоров.

Дина.Что с ним?

Ст. студент.Ничего, ничего особенного. Ах, Дина, да успокойтесь же! У него слегка болит голова. Он здесь, у меня.

Онуфрий.Лежит. Тенор — лежишь, брат?

Молчание .

Ст. студент.У него голова болит.

Бледный, но уже причесанный, выходит Тенор и молча здоровается.

Дина.Вы нездоровы, Александр Александрович?

Молчание .

Тенор.Нет, здоров. Они шутят.

Ст. студент.Александр Александрович действительно не совсем здоров.

Дина.Я вижу… Как вы хорошо устроились, Петр Кузьмич, — вы не скучаете по вашей Сибири? Это ваши лекции? Какой прилежный — учитесь. Онуфрий Николаевич, он читает лекции. Однако мне надо идти, я совсем и забыла, что меня ждет извозчик. Где же пальто? Это все вы, Петр Кузьмич, с вашим гостеприимством.

Онуфрий.Посидите, Дина, куда торопиться. Сегодня ужасный холод. А извозчика вашего мы отпустим. Верно, дядя?

Дина.Вы думаете, что на извозчике холоднее?

Онуфрий.Неизмеримо! (Берет Старого Студента под руку.) Да пойдем, дядя, что стал!

Ст. студент (упираясь) . Вы меня извините, Дина, если я на несколько минут…

Дина.Пожалуйста.

Онуфрий.Ну, идем, идем. Стамескина, кстати, проведаем, да я еще тебе свеженький анекдот из римской жизни расскажу. Когда Тарквиний Гордый… (Уходя, тихо.) Нельзя так, дядя, а то и лохмач этот будет над тобой смеяться. Дневник, лирика, эка куда ты забрался!..

Дина и Тенор одни. Молчание.

Дина.Я все понимаю, Александр Александрович.

Тенор.Тем лучше.

Дина.Вы давно здесь прячетесь?

Тенор.Со вчерашнего, кажется, вечера… Да — со вчерашнего вечера.

Дина.И все лежите… там?

Тенор.Да, преимущественно. Немного и хожу.

Дина.И когда я пришла, вы продолжали лежать? И когда услыхали мой голос, продолжали оставаться там? Вы подумали, Александр Александрович, в какое положение перед этими господами вы ставите меня? Вы подумали, в какое положение вы ставили меня вчера, когда на собрании говорили: Тенор трус, Тенор прячется, а я должна была лгать, что вы больны?

Тенор.Самолюбие, Дина?

Дина.Да, самолюбие, которого, к сожалению, у вас нет. Прятаться от меня, здесь за перегородкой, на чужой постели, сдерживать дыхание, чтобы не услыхали. (Смеется.) Вчера при голосовании смеялись, что Тенор и здесь бережет свой голос, — теперь я понимаю, что это значит. (Презрительно.) Подайте мне пальто.