Леонид Андреев - Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910

Тенор.Я избегал объяснения, Дина, — знал, что сейчас оно ни к чему не приведет, но если вы хотите… Я на сходку не пойду.

Дина.А? Мне казалось, что вы пойдете.

Тенор.Нет, не пойду. Вы знаете, Дина, что ради таланта я превратил свою жизнь в тюрьму?

Дина.Знаю.

Тенор.Что я создал для себя режим хуже арестантского режима? Ха-ха-ха, что такое арестант? Я был несвободнее арестанта. И я не хочу для какой-то вздорной истории, в которой не вижу смысла, — я не хочу жертвовать своим талантом.

Дина.А мне всегда казалось, что талант — это свобода. И мне… непонятен талант, для развития которого необходимы арестантские роты.

Тенор.Я всегда знал, что ты не любишь меня. Только самолюбие и ни на йоту ни жалости, ни понимания. Ты не любишь меня.

Дина.Кажется… вы правы.

Тенор.Ты сама должна была сказать мне: «Не ходи. Им нечего терять, а твоя жизнь, твой талант нужен для них же».

Дина.Да? Так вот как. А мне казалось, что есть минуты, когда все мы должны идти рядом, даже и таланты. Как вы думаете, Александр Александрович?

Тенор.Это говорит Стамескин! Ты повторяешь слова Стамескина, Дина! Ха-ха-ха!

Дина (вставая) . Нет, это говорю я! А Стамескин говорит другое — что вы трус и карьерист.

Молчание.

Тенор.И ты не ударила его, Дина?

Дина.Нет, за что ж? Я с ним согласна.

Молчание .

Тенор.Прикажете подать пальто?

Дина.Пожалуйста. Нет, не трудитесь, ботики я сама надену.

В двери стучат.

Дина.Войдите! А, Петр Кузьмич! А я ухожу.

Ст. студент.Не смею удерживать.

Дина.Как у вас мило! Благодарю вас, Онуфрий Николаевич, да, это моя муфта. Очень мило! Это ваша спальня?

Тенор.Да. Тут спит наш старик. (Неуверенно хохочет.) Ха-ха-ха!

Онуфрий.Эка развеселился наш Тенор.

Дина (весело) . Я ему сказала, что он трус и карьерист, и он не может прийти в себя от радости. Прощайте!

Быстро выходит, Старый Студент поспешно накидывает пальто и устремляется за нею.

Ст. студент.Дина! Подождите, я вас провожу. Ах, Господи — Дина!..

Уходит. Молчание.

Онуфрий.Какой проворный стал. Вот что значит шведская гимнастика. Без калош побежал — какое неблагоразумие!.. Ну как, Тенор, плохо?

Тенор с силою ударяет кулаком по столу, так что падают рюмки.

Тенор.Я ей покажу! (Всхлипнув.) Я ей покажу!

Онуфрий.Покажи, покажи.

Тенор.Я всем вам покажу, что значит Тенор. Вы еще придете просить прощения, что обидели человека. За что? За что она меня оскорбила? Я думал, что она мне просто скажет, и я ей объясню, и она поймет… ну, не согласится, — а это что же? Ведь она же меня знает.

Онуфрий.Кроваткой повредил, кроваткой. Поза некрасивая.

Тенор (садится и опускает голову) . Неужели я такая свинья! Онуша, ты человек справедливый, скажи ты мне!.. Онуша, неужели я такая свинья?

Онуфрий (гладя его по спине) . Свинья, братец, свинья! Свинья, да еще такая большая…

Занавес

Предвечерний тихий час в номерах Фальцфейна. Горит электричество.

В комнате Старого Студента. Тишина; все чисто, на всем печать строгого, немного щепетильного, Стариковского порядка. Сам Старый Студент сидит за столом и, откинув назад седую голову, что-то пишет в клеенчатой тетрадке; одет в новенькую серую тужурку и сатиновую, светлую в крапинках рубашку. Видно, что он нездоров: горло завязано чистым платком; в утомленных, не то больных, не то мечтательных глазах чувствуется легкий жарок. Постарел.

Кончает писать и аккуратно складывает тетрадку. Зажигает свечу и рассматривает перед зеркальцем горло — качает головой и, сняв платок, мажет шею йодом. Смотрит на часы. Ходит по комнате. Скучает.

Стук в дверь.

Ст. студент.Войдите. Ах, да там заперто! Сейчас, сейчас отопру.

Входит коридорный Капитон с покупками.

Ст. студент.Это вы, Капитон! Ну что, все взяли?

Капитон.Все. Малины сушеной взял на двугривенный, меньше в аптеке не дают.

Ст. студент (разбирая покупки и пузырьки) . Так. Малина… нашатырь… салициловый натр… Я же просил вас, Капитон, взять хину в облатках — ну как я ее глотать буду? Всегда вы перепутаете, Капитон, за чем вас ни пошлешь.

Капитон.Не знаю, они по вашей записке отпускали. Народу в аптеке много, насилу добился. Да — сыру-то этого, как его?

Ст. студент.Тильзитского, — ну?

Капитон.Нету. Я голландского взял, полголовки. Самовар сейчас подавать или погодить?

Ст. студент.Нет, погодите. Я на ночь малину буду пить; вы и чайничек другой захватите, для малины. Постойте, куда торопитесь… Ну что: много народу на Тверской?

Капитон.Много, нельзя сосчитать. Какие вверх идут, какие вниз, у кого какое расположение. Девки ржут, как кобылы. Одна и говорит мне: «Кавалер, вы что несете?» А я ей говорю: «Кавалеров тут нету, кавалеры по той стороне ходят», — она и отошла.

Ст. студент.А светло?

Капитон.У нас на Тверской всегда светло. Это, может, в каких других местах и темно, а у нас всегда светло. Мы не любим, чтобы у нас темно было, у других-то днем темнее, как у нас ночью. У нас всегда светло.

Ст. студент.Да, да, очень светло. А морозит?

Капитон.Зачем морозить? Снег так и валит, погода знаменитая. На этом… как его? градуснике, что у генерал-губернатора, пять градусов показано, не то три. Не разберешь.

Ст. студент.Я больше мороз люблю. Какие у нас в Сибири морозы, Капитон! — что это, разве мороз! Окно так, бывало, закрасит, что всю зиму как в подвале сидишь, улицы не видно.

Капитон.А дрова дешевы? Ежели дрова дешевы…

Ст. студент.Дрова дешевы… Вот пошел бы и я погулять, Капитон, да нельзя, горло болит. Посижу денька два, а там все-таки пойду. В университет на лекции, нельзя долго пропускать, потом не нагонишь.

Капитон.Беспорядки делать будете?

Ст. студент.Нет. Беспорядков не будет. Отменили.

Капитон.Кто же отменил? Начальство?

Ст. студент.Нет, сами студенты. Ну, и начальство тоже — вообще сговорились, чтобы уладить дело миром. Так-то оно лучше, Капитон, а? А то разошлют, университет закроют.

Капитон.А говорили, что беспорядки!

Ст. студент.Нет, не будет беспорядков. Да и зачем? Люди мы разумные и всегда можем сговориться и без драки. Это только дикари… Постойте, Капитон, вы куда?

Капитон.Да надо идти, чего же тут стоять? У меня дело.