Леонид Андреев - Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910

— Но ты делаешь это как лакей!

Царь Голод (гневно) . Тише, сын мой! Не оскорбляй того, кто несчастен. (Сдерживаясь.) Подумай, разве оттого, что мы судим, меньше становится краж, убийств, насилий? Их больше. Спроси вон у их профессора…

— Я этого не понимаю. Я вижу только, как мои братья…

— У тебя же нет своих!

— Отец, правда та женщина пойдет в ад?

— Да. И ты также.

Хулиган плачет.

— Ты плачешь? Ты, сын мой, плачешь?

— Отец, Отец. У меня есть только нож. Кого же мне зарезать?

Рабочий. Не нужно резать. Надо работать, работать.

— Отец, ты говоришь: и мне ад. Пусть — но как бы мне спасти ее? Я уже вижу дьяволов, которые подходят к ней. Отец, верни мне жизнь, скажи: ее можно спасти?

— Нет.

— Ты лжешь, старик!

Голоса. Однако и вчетвером мы ее не съели!

— Очень велика, ваше сиятельство!

Царь Голод.Уходите. Необходимо кончать. И слушайте меня: завтра…

— Завтра? Завтра?

— Тише! Ударит колокол!

— Завтра?

— Тише! Тише!

— О-о-о!

— На улицы! В дома!

— Тише!

— Завтра! Завтра! Завтра!

Тихо расходятся со зловеще-радостными лицами.

— Господин профессор, у вас на бороде осталась косточка.

— Ах, боже мой, где же это?

— Хотите конфету?

— Когда подумаешь, что у какого-то верблюда три желудка, а я, царь природы, принужден обходиться одним…

Царь Голод (говорит с возвышения) . Очень жалею, но принужден вас обеспокоить, господа. Прошу занять места. Суд продолжается.

Судьи поспешно натягивают парики. Во время дальнейшего разговора все занимают свои места.

— Простите, уважаемый коллега, но вы взяли мой парик.

— Ах, извините, ради бога. То-то я чувствую…

— Как, еще не кончено?

— Это невозможно. Мне нужно в театр! Сколько их там!

— Вы очень легкомысленны, молодой человек. Не забывайте, что мы пришли сюда не для удовольствия, что мы выполняем общественную обязанность, возложенную на нас нашим званием сытых и честных людей…

— Но честное слово!..

— Позвольте. Не забудьте, что каждый день…

— Исключая праздники.

— Конечно, исключая праздники, когда мы ходим в церковь и театр, — каждый день во всех местах нашей земли, где есть только культура, заседает суд и судит, и все-таки не может всех осудить…

— Кого надо.

— Конечно, кого надо. Подумайте, что произойдет, если только хотя на время суд приостановит свои действия…

— Но честное слово…

Царь Голод.Секретарь просит сообщить, что он сделал четыре ошибки, но не может найти — где. Ошибки, впрочем, таковы, по его словам, что могут послужить источником действующего права.

Секретарь быстро кланяется. Слабые аплодисменты.

Царь Голод.Введите следующего голодного.

Быстро вводят двоих: худенького Мальчика в наморднике и пожилую, оборванную Женщинус выражением на лице муки и растерянности. Женщина всем низко и часто кланяется.

Ты что сделал, голодный?

Один из судей, тощий, внезапно прерывает:

— Позвольте, почему она без намордника?

Тюремщик.Это мать обвиняемого. Она хочет говорить за него.

— Раз она хочет говорить, значит, и ей надо надеть намордник. Делаю вам замечание. Секретарь, запишите.

— Что же ты сделал, голодный?

Женщина (падает на колени и молитвенно поднимает руки) . Пожалейте! Ведь он для меня украл яблоко, судья. Я больна была, он подумал: дай принесу ей яблоко. Пожалейте его! Скажи им, что больше не будешь, ну! Да говори же!

Голодный.Я больше не буду.

Женщина.Уж я сама наказывала его… Пожалейте его молодость, не режьте у корня его красные денечки!

— Конечно, пожалеешь одного, а там готов и другой. Нужно в корне пресекать…

— Нужно иметь мужество быть безжалостным.

— Это лучше и для них.

— Сейчас он мальчик, а вырастет…

— Мамочка, мне жаль бедную женщину. Можно послать ей милостыньку?

— А у тебя есть мелочь?

— Прелестное дитя! Какое сердце!

Царь Голод.Прошу господ судей принять вид размышляющих.

В течение всей процедуры мать с надеждою смотрит на Судей. Когда Смерть стучит кулаком по столу и кричит хрипло: «Осужден — во имя дьявола!»

— Женщинавздрагивает и встает с колен.

— Голодный, ты осужден.

В бешенстве, поднимая к небу руки. Женщина кричит исступленно:

— Так будьте же прокляты! Пусть так же погибнут ваши дети! Пусть искусают их бешеные волки!

— Намордник! Скорее намордник!

— Пусть высохнет их сердце! Пусть в камень претворится их душа! Пусть…

Женщине надевают намордник. Ликующий голос Председателя-Хулигана:

— Отец! Ты видишь, как они жалеют наших детей. До завтра!

— До завтра!

— Тише!

— Вижу, сын мой!

— Тише! Кто это?

— Тише!

Царь Голод.Введите следующего голодного.

С большими предосторожностями трое тюремщиков вводят человека необычайно мощного вида. Взгляд у него ясный и открытый, говорит просто и спокойно:

— Ты что сделал, голодный?

— Я не знаю. Я не сделал ничего. Я надеюсь, что суд освободит меня. Я всегда был покорен и делал то, что мне приказывали.

Общее недоумение.

Царь Голод (перешептывается с Судьями и обращается к Зрителям) . Я вижу, господа, что для вас не совсем ясна вина этого человека. Но она велика, и вы сейчас поймете это. Он раб — и для раба он слишком силен и честен. Уже одним этим он оскорбляет нас, как людей утонченной культуры и, следовательно, не сильных. Затем: сегодня он послушен, но кто поручится за завтрашний день? И тогда в его силе и честности мы найдем жестокого и опасного врага. Несомненно, он достоин смерти — во имя справедливости.

— Это совершенно справедливо. Сильные рабы опасны, даже когда они послушны.

— Да. Я нахожу, что Царь Голод наш истинный друг.

— Какое возмутительное тело. Раб — и такие прямые ноги!

— В цепи его!

— Он разорвет цепи. Смерть ему! Смерть!

Царь Голод.Прошу господ судей принять вид размышляющих.

Судьи размышляют, и Смерть стучит кулаком:

— Осужден — во имя дьявола!

Юношу с теми же предосторожностями уводят, и на его место появляется следующий Голодный. Это существо необычайно дикого вида. Длинные до колен руки с огромными, морщинистыми, грязными конечностями, голова и лицо сплошь заросли спутанными волосами, тусклые глазки, звериная походка носками внутрь, боязливая и мнительная. Но есть попытки к чему-то человеческому.

Так, существо одето в какой-то очень странный, первобытный костюм: соединение коры деревьев, хитросплетенной грубой материи и каких-то подвязок. При входе оно даже делает попытку причесаться, но запутывается рукою в волосах.