Иван Тургенев - Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: Отеч Зап , 1841, т. XIX, № 11–12, отд. III, с. 308–309, с подписью «Т. Л.», с цензурным искажением в стихе 25.

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, ПСС , 1898 («Нива»), т. IX, с. 212–243, с тем же цензурным искажением.

Исправлено по тексту письма Тургенева к С. А. Венгерову от 25 мая (6 июня) 1875 г. (см. ниже) в издании: Т, Сочинения , т. XI, с. 195.

Автограф неизвестен.

Датируется 1841 г., не позднее октября, по времени публикации.

Стихотворение свидетельствует о близком знакомстве Тургенева с народными песнями, особенно с песней о Ванюше-ключнике и князе Волконском, получившей широкое распространение и известной во множестве вариантов (см.: Великорусские народные песни. Изданы А. И. Соболевским. СПб., 1895. т. I, с. 49–84; Соколовы Б. и Ю. Сказки и песни Белозерского края. М., 1915, с. 323; Великорусские песни в народной гармонизации, записаны Е. Линевой. СПб., 1909, вып. II, с. 40–45). Тургенев мог слышать песню о Ванюше-ключнике и от своего домашнего учителя, поэта И. П. Клюшникова, и от известного собирателя народных песен П. В. Киреевского (в доме его матери, А. П. Елагиной, он бывал в 1841 г.). Наконец, песню могли исполнять и дворовые села Спасского-Лутовинова, и крестьяне других мест, с которыми общался Тургенев. Сопоставление отдельных стихов баллады Тургенева с текстами народных песен см.: Родзевич С. И. Тургенев. Статьи. Киев, 1918, с. 22–23. Но, создавая свою «Балладу», Тургенев коренным образом изменил содержание и характер народной песни о Ванюше-ключнике, переведя тему бытовой новеллы с любовной связи между барыней и ее слугой, дворовым, крепостным человеком, что было не очень исключительным случаем в тогдашней помещичьей жизни, в трагический и романтический план, сделав ее героем социального отщепенца, вольного разбойника, а его противником — воеводу, обязанного по службе его ловить.

Тема любви между знатной женщиной и отщепенцем разбойником широко известна в литературе, от Карла Моора у Шиллера до Эрнани у Гюго и Дубровского у Пушкина. Но Тургенев изобразил не «благородного» разбойника, изгнанника, подобного Эрнани или Дубровскому, а русского разбойника, выходца из народа, для которого разбойничество было искони проявлением социального протеста и социальной борьбы. Образ разбойника-протестанта, издевающегося над воеводой, мог быть подсказан уже не столько песней о Ванюше-ключнике, сколько разбойничьими песнями, например, известной песней «Не шуми, мати зеленая дубровушка», введенной Пушкиным в «Капитанскую дочку» из сборника песен Н. И. Новикова. Роман Пушкина был напечатан всего за пять лет до создания «Баллады» Тургенева, и трагический, суровый характер песни, а также обстановка, в которой представлено у Пушкина ее исполнение «людьми, обреченными виселице», могли отразиться в «разбойничьей» балладе Тургенева, так же, как мотивы других народных разбойничьих песен.

Белинский положительно оценил «Балладу» Тургенева (см. примечание к стихотворению «Старый помещик», наст. том, с. 446).

Из нескольких вокальных произведений, созданных на слова «Баллады», прочную известность приобрел романс А. Г. Рубинштейна, написанный в 1891 г. и быстро вошедший в русский концертный репертуар, в котором сохранился и до настоящего времени.

Заедал я чарку — барскою едой… — В первой журнальной публикации стих этот был переделан цензором или редактором «Отечественных записок» Краевским, с целью ослабить его антикрепостническое звучание, притом с нарушением его размера («Заедал я чарку — хозяйскою едой»)САВенгеров в своей книге «Русская литература в ее современных представителяхИван Сергеевич Тургенев» (СПб., 1875, ч1) обратил внимание именно на этот искаженный цензурой стих, назвав его и предшествующий ему стих «виршами» (там же, с103)Тургенев же, досадуя на то, что Венгеров приписал ему некоторые цензурные искажения, писал ему 25 мая (6 июня) 1875 г.: «…у меня, напр<���имер>, стояло — наедался сладко „барскою” едой (Тургенев цитирует неточно; должно быть: «Заедал я чарку — барскою едой»), а ценсор поставил „хозяйскою” — что произвело чепуху и хромой стих» В издании Т, ПСС, 1898 («Нива») этот стих напечатан также в искаженном виде: «Заедал я чарку — хозяйской едой», хотя строка в ее первоначальном чтении была известна уже с 1884 г., когда в «Первом собрании писем ИСТургенева» было опубликовано указанное письмо его к Венгерову.

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: Отеч Зап , 1841, т. XVIII, № 9, отд. III, с. 57–58, с подписью «Т. Л.» и с цензурным пропуском в стихе 33.

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, ПСС, 1898 («Нива») , т. IX, с. 240–242, полностью. Слово «церковь» в стихе 33 здесь вставлено, вероятно, по смыслу.

Автограф неизвестен.

Датируется 1835–1841 гг. по указанию в письме к А. В. Никитенко (см. ниже) и по времени публикации.

Возможно, что «Старый помещик» является переработкой или отрывком несохранившейся поэмы «Повесть старика», о которой упоминается в письме Тургенева к А. В. Никитенко от 26 марта (7 апреля) 1837 г.: «„Повесть старика“ — недоконченная и вряд ли когда окончаемая поэма — писана в 1835-м году» (Наст. изд., Письма, т. I). И. Н. Розанов прямо отождествлял оба произведения (см.: Творчество Тургенева / Под ред. И. Н. Розанова и Ю. М. Соколова. М., 1920. с. 67). Высказывалось также предположение, что «Старый помещик» является отрывком из поэмы «Повесть старика» (см.: Орловский С. Лирика молодого Тургенева. Прага, 1926, с. 192).

В статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» В. Г. Белинский писал о стихотворениях Тургенева: «…есть пьесы три-четыре очень недурных, как, например, „Старый помещик“, „Баллада“, „Федя“, „Человек, каких много“ <���…> в них главное <���…> намеки на русскую жизнь» ( Белинский , т. X, с. 344).

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: Отеч Зап , 1842, т. XXI, № 3, отд, I с. 66–68, с подписью «Т. Л.».

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, ПСС, 1898 («Нива») , т. IX, с. 243–245.

Автограф неизвестен.

Датируется 1842 г., не позднее февраля, по времени публикации.

По форме, отдельным выражениям и описанию пейзажа стихотворение близко к балладе Жуковского «Людмила» (1808), но мрачный и таинственный сюжет романтической баллады Жуковского, где девушку похищает мертвый жених, у Тургенева заменен реалистическим повествованием: героиню увозит живой возлюбленный.

Возможно, что на выбор сюжета оказало влияние и знакомство Тургенева с народными песнями, которые он мог не только непосредственно слышать в Спасском, но и читать в еще не изданных собраниях П. В. Киреевского.