Михаил Лермонтов - Том 6. Проза, письма

Итак, вы видите, что я хорошо отомстил за слезы, которые заставило меня проливать кокетство m-lle С. пять лет тому назад. О! Дело в том, что мы не свели еще счетов. Она заставила страдать сердце ребенка, я же подверг пытке самолюбие старой кокетки, которая возможно еще более того…, но тем не менее я в выигрыше — она сослужила мне службу. О! дело в том, что я очень изменился. Я не знаю, как это делается, но каждый день придает новый штрих моему характеру и моим взглядам. Это должно было случиться, я это всегда знал… Но я не думал, что совершится так скоро. О, дорогая кузина, надо признаться вам, что причиной того, что я не писал вам и m-lle Marie, было опасение, что вы по моим письмам заметите, что я почти не достоин более вашей дружбы… потому что от вас обеих я не могу утаить правды — от вас, которые были наперсницами моих юношеских грез, столь прекрасных особенно в воспоминании.

А между тем по моему внешнему виду можно сказать, что я помолодел на 3 года, потому что у меня вид счастливого и беспечного человека, довольного самим собой и всей вселенной. Не кажется ли вам странным этот контраст между душой и наружностью?

Не могу вам выразить, как огорчил меня отъезд бабушки. Перспектива остаться в первый раз в жизни совершенно одному — меня пугает. Во всем большом городе не останется ни единого существа, которое действительно мне сочувствует…

Но довольно говорить о моей жалкой особе — поговорим о вас и о Москве. Мне сообщили, что вы очень похорошели, и говорит это г-жа Углицкая. Я уверен, что только в этом случае она не солгала, потому что она слишком женщина, она говорит также, что жена ее брата очаровательна — этому я не совсем верю, потому что в ее интересах говорить неправду. Но вот что смешно — она во что бы то ни стало старается прикинуться несчастной, чтобы привлечь всеобщее сочувствие, а между тем я уверен, что в мире нет женщины, которая в меньшей степени была бы достойна сожаления… В 32 года иметь такой ребяческий характер и воображать, что способна возбуждать страсти… и после этого жаловаться? Она мне еще передала, что m-lle Barbe выходит замуж за Бахметева. Я не знаю, должен ли я ей вполне верить, но во всяком случае я желаю m-lle Barbe жить в супружеской безмятежности вплоть до празднования своей серебряной свадьбы и даже долее, если она до тех пор не разочаруется!

Теперь вот вам мои новости. Наталья Алексеевна с чады и домочадцы отправляются за границу. Тьфу !.. Ну и хорошее же представление получат там о наших русских дамах!

Скажите Алексею, что его предмет страсти, Ладыженская, день ото дня становится чудовищнее. Я советую ему потолстеть еще больше, чтобы контраст не был столь разителен. Не знаю, явится ли мой способ надоедать вам лучшим средством для получения прощения. Восьмая страница кончается, и я опасаюсь, что начну десятую.

Итак прощайте, дорогая и жестокая кузина, и, если вы в самом деле вернули мне свою благосклонность, сообщите мне это письмом вашего лакея, ибо я не смею надеяться на собственноручную записку вашу.

Имею честь быть тем, что помещают внизу письма…

Ваш покорный М. Лермонтов.

P. S. Прошу вас, передайте приветы моим теткам, кузинам, кузенам и знакомым…

Письмо датируется весной 1835 года, во всяком случае оно написано не раньше второй половины января (5 января А. А. Лопухин уехал из Петербурга в Москву) и не позднее начала мая, так как в мае состоялась в Москве свадьба В. А. Лопухиной (m-lle Barbe) и Н. Ф. Бахметева. Дата отъезда Е. А. Арсеньевой в Тарханы точно не известна; по дороге из-за болезни Е. А. Арсеньева задержалась в Москве и добралась до Тархан только к 25 июля (судя по письму Е. А. Арсеньевой к Лермонтову от 18 октября 1835 года, см. в настоящем томе, стр. 469).

Это письмо Лермонтова, как и предыдущее, подтверждает рассказ Е. А. Сушковой об ее отношениях с поэтом (см.: Е. А. Сушкова-Хвостова. Записки. Изд. «Academia», Л., 1928; ср. соответствующий эпизод в романе «Княгиня Лиговская», настоящий том, стр. 143–147).

Стр. 429, строка 26. Alexis — А. А. Лопухин (см. настоящий том, стр. 742).

Стр. 429, строка 32. «J'ai vu en entrant dans le monde que chacun avait son piédestal: une fortune, un nom, un titre, une faveur» («Я увидел, вступая в свет, что у каждого имеется свой пьедестал: богатство, имя, титул, покровительство») — эти слова фразеологически близки одному месту в повести Жюля Жанена «Le Piédestal» («Пьедестал»), которая была напечатана в сентябре 1832 года в журнале «Revue de Paris». Там мы читаем: «Il voyait à chacun son piédestal: à celui-là son diplôme, à celui-là sa patente, à celui-là sa boutique, à celui-là son livre, à celui-là son journal, à celui-là son infamie, à celui-la sa gloire, à chacun quelque chose («У каждого он видел свой пьедестал: у того диплом, у того патент, у того лавочка, у того книга, у того газета, у того бесчестье, у того слава, у каждого что-нибудь»); ср. «Княгиня Лиговская» (настоящий том, стр. 143, строки 16 и др.).

Стр. 431, строка 10. «… maximes de La Rochefoucauld» («…афоризмы Ларошфуко»). Герцог Ларошфуко (La Rochefoucauld, 1613–1680), автор книги афоризмов, изречений, «правил» — «Maximes et réflexions morales», которую здесь Лермонтов имеет в виду.

Стр. 431, строка 24. M-lle Marie — Мария Александровна Лопухина (см. настоящий том, стр. 704).

Стр. 432, строка 5. M-me Ouglitzki — Мария Александровна Углицкая, сестра Павла Евреинова, племянница Е. А. Арсеньевой. Об Углицких см. в статье Б. Л. Модзалевского: Лермонтов. Стихотворная шутка. «Радуга», альманах Пушкинского Дома, Пгр., 1922, стр. 111–125.

Стр. 432, строки 7–8. «…elle dit encore que la femme de son frére est charmante» («…она говорит также, что жена ее брата очаровательна») — жена Павла Евреинова Софья Александровна.

Стр. 432, строки 14–15. «Elle m'a annoncé encore que mademoiselle Barbe allait se marier avec M. Bachmétieff» («Она мне еще передала, что m-lle Barbe выходит замуж за Бахметева»). Речь идет о Варваре Александровне Лопухиной (1814 или 1815–1851) и ее будущем муже Николае Федоровиче Бахметеве (1798–1884; см. «Русск. обозрение», 1890, кн. 8, стр. 729, 738–739). Свадьба Н. Ф. Бахметева и В. А. Лопухиной состоялась весной 1835 года в Москве (см. «Русск. архив», 1897, т. 2, стр. 554; ср. там же, стр. 414). Бахметевы поселились в Москве в доме Николая Федоровича на Арбате, «насупротив церкви Николы Явленного» («Русск. архив», 1897, т. 3, стр. 540). В конце 1835 года Лермонтов, проездом из Петербурга в Тарханы, останавливался в Москве и, по всей вероятности, виделся с В. А. Бахметевой. Очень возможно, что именно об этой встрече пишет он в письме к С. А. Раевскому от 16 января 1836 г. (см. настоящий том, стр. 433). В 1837 году он пишет для В. А. Бахметевой акварельный автопортрет (в бурке, на фоне кавказских гор — см. настоящее издание, т. II, фронтиспис) и продолжает переписку. 8 сентября 1838 года Лермонтов послал В. А. Бахметевой очерк «Демона», написанный им на Кавказе и оконченный в Петербурге, а в 1840 или в 1841 году, посылая ей последнюю переделку поэмы, Лермонтов в писарском списке переправляет в ее инициалах «В. А. Б.» (Варваре Александровне Бахметевой) «Б» на «Л» (Лопухиной). В 1839 году у Варвары Александровны родилась дочь Ольга (впоследствии замужем за Базилевским) (см. настоящее издание, т. II, стр. 161 и 349). В. А. Бахметева умерла 9 августа 1851 года в Москве. Родственники Варвары Александровны, и в особенности Н. Ф. Бахметев, сделали все возможное для того, чтобы уничтожить ее переписку с Лермонтовым и какие бы то ни было следы его многолетней привязанности. До 1890 года имя Лопухиной даже не появлялось в печати. Опубликование воспоминаний А. П. Шан-Гирея также было задержано потому, что в этих воспоминаниях сообщалось об исключительной роли В. А. Лопухиной в жизни и творчестве Лермонтова (см. Соч. под ред. Висковатова, т. 6, 1891, стр. 279–280 и 281–289; ср. сообщение супруги поэта А. К. Толстого в письме П. А. Висковатова к Е. А. Боброву, опубликованном в «Известиях Отделения русского языка и словесности Академии Наук» (1909, т. 14, кн. 1, стр. 91–93). Бахметев умер в Москве 3 марта 1884 года.