Михаил Лермонтов - Том 6. Проза, письма

Стр. 441, строки 22–23. «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь ~ необходим, как французский в Европе». Сравнение татарского языка с французским — общее место в литературе 20-30-х годов. Так, например, Нечаев в путевых записках, помещенных в «Московском телеграфе» (1826, т. 7, стр. 35) писал: «…татарский или турецкий язык в таком же всеобщем употреблении между кавказскими племенами, в каком теперь французский язык в Европе». Ср. примечание Марлинского в рассказе «Красное покрывало»: «Татарский язык закавказского края мало отличен от турецкого, и с ним, как с французским в Европе, можно пройти из конца в конец всю Азию».

Стр. 441, строка 26. «…просится в экспедицию в Хиву с Перовским». Хивинские походы состоялись в 1839–1840 годах под начальством командира отдельного Оренбургского корпуса, генерал-адъютанта, графа Василия Алексеевича Перовского (1794–1857). Эти походы окончились полной неудачей. Об интересе Лермонтова к Востоку см.: Соч. под ред. Висковатова, т. 6, 1891, стр. 368; Л. П. Гроссман. Лермонтов и культуры Востока. «Лит. наследство», т. 43–44, 1941, стр. 673–744.

Стр. 441, строка 30. «…я совсем отвык от фронта». — Под «фронтом» Лермонтов разумеет строевую службу, которой кавказские войска не несли.

Печатается по автографу — Московский музей литературы и искусства, инв. № 32600.

Впервые опубликовано в «Лит. сборнике» (I, Кострома, 1928, стр. 1).

Рукой Лермонтова заполнено 2 3/4 почтовых странички; внизу третьей и вверху четвертой страницы приписка Е. А. Арсеньевой: «Не нахожу слов, любезнейший Павел Иванович, благодарить вас за любовь вашу к Мишеньке, и чувства благодарности навсегда останутся в душе моей. Приезд его подкрепил слабые мои силы. Лета и горести совершенно изнурили меня, а Гродненский полк не успокоит. Не вздумаете ли в Петербург побывать, чего бы очень желала. Милых детей целую и остаюсь готовая к услугам Елизавета Арсеньева. 1838 года 1 февраля».

На последней, четвертой, странице — приписка Марии Акимовны Шан-Гирей, гостившей в это время в Петербурге:

Je viens chez ma tante et la trouve occupée à vous écrire, mon cher frère, je suis bien sûre qu'un petit mol de mon écriture ne vous sera pas de trop. Je me conduits bien mal à Pétersbourg, car je suis constamment malade, c'est le second jour que je sors. J'apprends, qu'on vous attend ici, et je serai très fachée, si cela ne sera pas durant mon séjour ici. Au nom de Dieu, ne place pas les enfants à Moscou, je te le demande en grâce. Les miens sont bien grandis, surtout Alexis. Je reprends Catiche, qui est une bien bonne tille, et j'espère, qu'à la grâce de Dieu elle sera ma joie et mon amie. J'embrasse les entants. Prie le bon Dieu de vous contenir dans sa garde et suis votre affectionnée amie.

Marie Schanguirey.

Перевод

Прихожу к тете и застаю ее за письмом к вам, дорогой брат. Уверена, что несколько слов от меня не будут для вас излишни. В Петербурге я веду себя плохо, так как постоянно больна. Сегодня второй день, как я выхожу. Знаю, что вас ждут сюда, и мне будет очень досадно, если это не случится во время моего пребывания здесь. Ради бога, не помещай детей в Москве, прошу тебя об этом, как о милости. Мои очень выросли, особенно Алексей. Я опять беру Катиш, она очень хорошая девочка, и я надеюсь, что с божьей помощью она будет моей радостью я моим другом. Целую детей. Молю бога сохранить вас и остаюсь любящим другом вашим.

Мария Шангирей.

Датируется 1 февраля 1838 года на основании приписки Е. А. Арсеньевой.

Стр. 442, строка 1. Петров Павел Иванович (1790–1871) около 1820 года женился на Анне Акимовне Хастатовой, дочери родной сестры Е. А. Арсеньевой — Екатерины Алексеевны Хастатовой. С 1834 г. он был начальником Штаба войск по Кавказской линии и в Черномории. В конце 1837 года П. И. Петров был уже 48-летним вдовцом (его жена Анна Акимовна умерла в 1836 году). У Петрова было четверо детей: Екатерина (род. в 1820 году) и Мария (род. в 1822 году), которых Лермонтов называет в своем письме «милыми кузинами», сын Аркадий (род. в 1825 году) и младшая Варвара. В детский альбом Аркадия написано известное четверостишие Лермонтова «Ребенку» («Что мне сказать тебе по просту» — см. настоящее издание, т. II, стр. 102 и 335). Сохранились следы позднейших взаимоотношений Лермонтова с семьею П. И. Петрова. В 1840 году Лермонтов прислал Павлу Ивановичу автограф «Последнего новоселья». В записной книжке, подаренной Лермонтову В. Ф. Одоевским 13 апреля 1841 года, на л. 12 рукой Лермонтова записано: «Семен Осипович Жигимонд» — имя мужа старшей дочери П. И. Петрова, Екатерины Павловны; которая тогда вышла замуж (см. настоящий том, стр. 388). О П. И. Петрове и его семье см.: Русский биографический словарь, т. Павел — Петр, СПб., 1902, стр. 690–691; «Лит. сборник», I, Кострома, 1928, стр. 3-10.

Стр. 442, строки 14–15. Афанасий Алексеевич Столыпин, о нем см. настоящий том, стр. 730.

Печатается по автографу — ИРЛИ, оп. 1, № 34, 2 л.

Пометы карандашом: «Марии Александровне Лопухиной», «1832», «1838». На полях против слова «Alexis» написано «Лопухин».

Впервые опубликовано с пропусками собственных имен в «Русск. архиве» (1863, кн. 5–6, стлб. 430–432). Полностью в Соч. под ред. Ефремова (т. 1, 1887, стр. 468–471).

Перевод

15 февраля     

Пишу вам, дорогой друг, накануне своего отъезда в Новгород. Я до сих пор всё ждал, что со мной приключится что-нибудь приятное, о чем можно сообщить вам, но ничего такого не произошло. И я решаюсь написать вам, что мне до смерти скучно. Первые дни своего приезда, вы знаете, я без отдыха представлялся, совершал парадные визиты, затем я каждый день ходил в театр. Он, правда, не плох, но мне он уже надоел. И вдобавок меня преследуют все мои милые родственники. Не хотят, чтобы я бросал службу, хотя я мог бы уже это сделать, так как те господа которые вместе со мной поступили в гвардию, уже вышли в отставку. Наконец, я изрядно пришел в отчаяние, и я даже желаю как можно скорее покинуть Петербург, чтобы отправиться, куда придется, хотя бы даже в полк или к чорту. Тогда по крайней мере буду иметь предлог для того, чтобы плакаться, а это своего рода утешение.

С вашей стороны не очень красиво, что вы всегда ждете от меня письма, чтобы мне написать. Можно сказать, что вы стали гордячкой. Алексей в этом отношении меня не удивляет, потому что он собирается жениться на этих днях, как об этом говорят здесь, на какой-то богатой купчихе. Понятно, у меня не может быть надежды занять в его сердце такое же место, какое заняла эта толстая оптовая торговка. Он обещал написать мне через два дня после моего отъезда из Москвы; возможно он забыл мой адрес. Поэтому я ему посылаю два:

1) В С.-Петерб. у Пантелеймоновского моста на Фонтанке, против Летнего сада, в доме Венецкой.

2) В Новгородскую губернию, в первый округ военных поселений, в штаб лейб-гвардии Гродненского гусарского полка <���оба адреса написаны по-русски>.

Если после этого он мне не напишет, я прокляну и его самого и его толстую оптовую торговку. Я уже тружусь над составлением формулы моего проклятия. Боже! Как это хлопотно иметь друзей, которые собираются жениться!