Иван Тургенев - Том 8. Повести и рассказы 1868-1872

Проточный пруд — приволье хлопотливых уток… — Реминисценция из «Евгения Онегина» Пушкина. См. отрывки из «Путешествия Онегина»: «Да пруд под сенью ив густых, / Раздолье уток молодых».

…не походил на «С авельича» или на «Калеба». — Савельич — персонаж повести Пушкина «Капитанская дочка», верный и самоотверженный крепостной слуга — дядька Гринева. Калеб (Калеб Бальдерстон) — старый слуга Эдгара Равенсвуда, безгранично преданный роду своих хозяев («Ламермурская невеста» Вальтера Скотта, 1819 г.). И. А. Гончаров в романе «Обломов», определяя русских патриархальных крепостных слуг как «рыцарей лакейской», сравнивал их с Калебом Бальдерстоном ( Гончаров, т. 4, с. 70–71). Об образе Калеба Бальдерстона и тургеневском сравнении Наркиза с этим героем см. заметку М. П. Алексеева ( Т сб, вып. 1, с. 256–257).

…к другим помещикам не питал особенного уважения — его раскольником считали. — Тургенев отмечает вольнодумство как типичную черту «человека XVIII века» (ср. образ Ивана Матвеича Колтовского в повести «Несчастная»).

Сонник, например… это что ж за книга? — Сонник — книга, содержащая толкование снов. Одним из наиболее распространенных сонников был «Древний и новый всегдашний гадательный оракул < … >, найденный после смерти одного стошестилетнего старца Мартына Задеки < … > с присовокуплением Волшебного зеркала или толкования снов». 3-е изд. М., 1821. Эта книга упомянута Пушкиным в «Евгении Онегине» как «необходимая» в быту провинциальных помещиков. Осуждение толкования снов, которое Наркиз считает предрассудком, характеризует его как вольнодумца, усвоившего — очевидно, из вторых рук — презрение Вольтера и энциклопедистов ко всякого рода суевериям.

Как бригадир, — повторил я с изумлением. — Бригадир — высокий чин в русской армии XVIII века, средний между полковником и генерал-майором.

…да еще в екатерининские суровые времена! — В годы царствования Екатерины II (1762–1796) Россия вела войны с Турцией, Польшей и Швецией.

…про нее Милонов-стихотворец сочинил? ~Не бренным тления кумиром… — Сочинения поэта-сентименталиста М. В. Милонова (1792–1821) были изданы в 1819 и 1849 гг. В этих изданиях приводимых Тургеневым стихов нет. Анализ рукописи повести доказывает, что стихотворение это представляет собой стилизацию самого Тургенева (см. выше характеристику творческой истории произведения). На полях чернового автографа (л. 20) непосредственно над данным стихотворением запись: «Милонов. Непреткновенно!» Очевидно, одно это характерное слово и было заимствовано Тургеневым из произведений Милонова и подало ему мысль приписать свою стилизацию именно этому поэту. Установить точно стихотворение Милонова, из которого оно заимствовано, не удалось. Множество стихотворений Милонова, посвященных отдельным лицам или написанных «на случай», было рассеяно по альбомам.

…насыпал себе на соколок табаку… — Соколок — выемка кисти руки у большого пальца, между двумя сухожилиями.

Лежит заяц под кустом — Косой обманул!! — Шуточная охотничья песня, которая, видимо, бытовала в Орловской губернии. В пору работы Тургенева над «Записками охотника», к которой, возможно, относится первоначальный замысел «Бригадира», песня эта была опубликована в ведомостях двух смежных с Орловской губерний (см.: Воронежские губернские ведомости, 1851, № 35, с. 288 и Курские губернские ведомости, 1851, № 45, с. 457).

«Се-не-па… öль-де-пердри»… — Говоря о своей обстановке: «Это не птичий глаз», Гуськов имеет в виду дорогую мебель, которую изготовляли из ценного кленового дерева с «наплывами», своеобразными вкраплениями в древесине.

…офицерский георгиевский крест — за штурм Праги в 1794-м году… — Прага — предместье Варшавы, отделенное от города Вислой. Взятие русскими войсками Праги — последнего укрепленного района, в котором сосредоточились силы поляков, — решило исход войны. Штурм Праги, предпринятый 4 ноября 1794 г. Суворовым, носил ожесточенный характер. Воинскую «биографию» Гуськова Тургенев составил, дополнив факты военной карьеры реального прототипа этого героя — П. Н. Козлова чертами из жизни генерала И. В. Аргамакова, женатого на тетке В. П. Тургеневой, и генерала А. П. Ермолова. Оба они были награждены за штурм Праги (см.: Чернов Н. М. Из разысканий о Тургеневе. — В кн.: Тургенев и его современники. Л., 1977, с. 214–215).

…Черниговского Дерфельдена полка… — При Екатерине II и Павле I армейские полки, помимо территориального названия, носили имена своих шефов. Дерфельден Вильгельм Христофорович (1735–1819), генерал-аншеф, сподвижник Суворова, командовал Тверским карабинерным полком. В его честь был назван эскадрон лейб-гвардии Конного полка (см.: Русский биографический словарь, т. «Деболов — Дьячковский». СПб., 1905).

…с мушками на висках и подбородке… — Расположению «мушек» — кусочков черной тафты или бархата, которыми в конце XVIII века было модно украшать лицо, придавалось смысловое значение. Положение мушки на лице воспринималось как символ характера, чувств и умонастроения дамы. Мушка у края глаза близ виска означала страстность, а на подбородке, под нижней губой, скромность (см.: Guigard Joannis. Boites à quatre sols. Paris, 1866, p. 27).

Александра Васильича-то? — помню, маленький был, живой старичок. — В жизнеописании Суворова, вышедшем незадолго до работы Тургенева над рассказом «Бригадир», о поведении Суворова во время войны в Польше читаем: «Суворов не старелся. Ему было тогда 64 года, но, как живой и бодрый юноша, он изумлял своей неутомимостью» (Русские люди. Жизнеописание соотечественников. СПб., М.: Изд. Вольфа, 1866. Т. 1, с. 251).

В Варшаву-то на казачьей лошади въехал; сам весь в бралиантах… — После боя за Прагу и овладения ею Суворов въехал в сдавшуюся Варшаву во главе русских войск. Он ехал «на казацкой лошади в виц-мундире, без орденов, кроме георгиевской звезды…» (там же, с. 258). На следующий день Суворов «в полном мундире, украшенном бриллиантовыми эполетами и бриллиантовою петлицею на шляпе, во всех орденах своих, при шпаге, осыпанной бриллиантами, сопровождаемый своими генералами и чиновниками русского посольства, отправился посетить короля Станислава» (там же, с. 258). Таким образом, в воспоминаниях Гуськова слились два события, свидетелем которых он был.

«Нету у меня часов, в Питере забыл, нету, нету!» — Гуськов вспоминает один из многочисленных рассказов об остроумных, ставших крылатыми выражениями и передававшихся из уст в уста в армии, ответах Суворова. Суворов никогда не носил часов. В Польшу он отправился из действующей армии, через Брест, не заезжая в Петербург.

…а они-то: «Виват! виват!» — Милость Суворова, проявившего после взятия Праги готовность гарантировать безопасность жителей Варшавы, была неожиданна и произвела огромное впечатление на варшавян. Суворов отпускал, разоружив, многих пленных. Так, например, на просьбу короля Станислава об освобождении одного пленного офицера он ответил освобождением пятисот польских офицеров и солдат.