Михаил Салтыков-Щедрин - Том 8. Помпадуры и помпадурши. История одного города

ну, как вы этого не понимаете?

Мне кажется, что я заработал право на обед!

Мне говорят, что это мерзавцы, — разве я в этом сомневаюсь! Но они чудесно обделывают мои дела, а это все, что мне нужно!

любезности.

Молодчина!

Долой Луи-Филиппа! долой Гизо!

граф Сергей Быстрицын, статский советник, председатель Чухломского экономического общества и пр. и пр.

О, этот не потеряет головы, как вы, у которых головы набиты сеном! пропустите его через какие вам угодно реформы — он выйдет из них с пользой для себя!

Клянусь!

Никогда!

Какое жалкое зрелище!

С большим запасом терпения и…

вот это штука!

все переплетено, все связано в этом мире!

давай рассудим.

с птичьего полета.

кончено!

Я… Россия… политика никогда!.. ура всегда… а потом

Ну, началось!

Ах, это так ужасно!

Нигилист чистых кровей, мой дорогой!

это другое дело!

Никаких нездоровых теорий! останемся на практической почве!

и вы оказываетесь в тысяче верстах от вашего дома, ваших привычек, ваших друзей, от цивилизации… мало ли еще от чего!

верх изысканности!

так сказать.

Это слишком напрашивается на каламбур.

каждому по его потребностям.

«Прекрасная Елена».

подобно Петру Великому.

ну, целая система!

недоразумение.

повод к войне.

но как вы этого не понимаете?

для нашего брата это достаточно хорошо!

извозчиков.

шансонетка.

главный лакей.

Ах! ножка у меня шевелится.

рюмки.

политический сыщик.

маленьких фельетонов.

но это прекрасно!

О! что касается этого…

разумеется.

ваше превосходительство!

А я-то, с риском и опасностью, тратил свою слюну! Какая насмешка!

выколачивание недоимок, род телесного наказания, применяемого в России, особенно в тех случаях, когда крестьянину из-за плохого урожая нечем заплатить подати.

О, моя бедная мать! о, сестра моя, молодость которой проходит в тщетном ожидании мужа!

О, моя мать! о, моя бедная, любимая сестра!

О, моя прекрасная Франция!

Слышите: никогда! А теперь, когда вы об этом предупреждены, продолжим разговор.

О, как я понимаю это, ваша светлость!

вы меня понимаете?

черт возьми!

черт возьми!

и того и этого…

Закон! какой вздор! у нас пятнадцать томов законов, дорогой мой!

франц. ругательства.

толкуйте мне об этом (равнозначно нашему «вздор»).

Это наш способ давать им на чай!

Известная в то время актриса французского театра в Петербурге. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

интимных вечерах.

Вечерком у заставы.

Очевидно, это ошибка: муниципальных советников никогда в России не бывало * . ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

вы увидите меня за работой!

О, моя возлюбленная Франция! О, мать моя!

вельможа.

Законы Франции, ваше превосходительство! Умирать, умирать, всегда умирать! О, моя Франция! О, мать моя!

Подозревают, что под псевдонимом «Беспристрастный наблюдатель» скрывается один знаменитый московский археолог и чревовещатель. Но так как подобное предположение ничем не доказано, то и этого автора я нашелся вынужденным поместить в число знатных иностранцев. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

Какой странный воспитатель для молодого иомудского принца! — может заметить читатель. Совершенно согласен с справедливостью этого замечания, но изменить ничего не могу. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

«Обращение» это помещается здесь дострочно словами самого «Летописца». Издатель позволил себе наблюсти только за тем, чтобы права буквы ѣ не были слишком бесцеремонно нарушены. — Изд.

Очевидно, что летописец, определяя качества этих исторических лиц, не имел понятия даже о руководствах, изданных для средних учебных заведений. Но страннее всего, что он был незнаком даже с стихами Державина:

— Прим. изд.

Опять та же прискорбная ошибка. — Изд.

Очевидно, летописец подражает здесь «Слову о полку Игореве»: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашеся мыслью по древу, серым вълком по земли, шизым орлом под облакы». И далее: «о, Бояне! соловию старого времени! Абы ты сии пълки ущекотал» и т. д. — Изд.

Это очевидная ошибка * . — Прим. изд.

По «Краткой описи» значится под № 8. Издатель нашел возможным не придерживаться строго хронологического порядка при ознакомлении публики с содержанием «Летописца». Сверх того, он счел за лучшее представить здесь биографии только замечательнейших градоначальников, так как правители не столь замечательные достаточно характеризуются предшествующею настоящему очерку «Краткою описью». — Изд.

Очевидный анахронизм. В 1762 году недоимочных реестров не было, а просто взыскивались деньги, сколько с кого надлежит. Не было, следовательно, и критического анализа. Впрочем, это скорее не анахронизм, а прозорливость, которую летописец, по местам, обнаруживает в столь сильной

Новый пример прозорливости. Винтергальтера в 1762 году не было. * — Изд.

Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как и всякое другое человеческое тело, но не следует забывать, что в 1762 году наука была в младенчестве. — Изд.