Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894

Жилось мне в Питере весело, и я храню о моих тамошних знакомых самое благодарное воспоминание. Все точно по уговору старались, чтобы мне жилось весело и беззаботно.

Кланяйтесь Феде, а Прасковье Никифоровне * поклон сугубо нижайший.

Будьте здоровы. Насчет таксов буду писать особо.

Ваш А. Чехов.

1272. Н. И. КОРОБОВУ

30 января 1893 г. Мелихово.

30 янв.

Милый Николай Иванович, твое декабрьск<���ое> письмо о концерте * я получил только вчера, вернувшись из Петербурга * . На ту же тему было письмо и от кн. Урусова. Князь телеграфировал мне * в Петербург, и я своевременно ответил. Впрочем, уже поздно толковать об этом длинно.

У меня лазарет. Больны отец и сестра. У сестры около 40°, бред, охриплость, тоска… одним словом, ты меня понимаешь. Если не influenza, то придется повозиться.

Поклон Екатерине Ивановне * . Когда буду в Москве — зайду.

Твой А. Чехов.

На обороте:

Москва, Б. Полянка, д. Поземщикова Доктору Николаю Ивановичу Коробову.

1273. А. С. КИСЕЛЕВУ

31 января 1893 г. Мелихово.

31 янв. Мелихово.

Как это мило с Вашей стороны!!

Если бы не Григорович, то Вы не вспомнили бы обо мне * . Я жил в Петербурге дольше месяца, и отыскать меня было так же легко, как сходить на Невский. Я почти каждый день бывал на Шпалерной * , и если бы я знал, что Вы и Ваши в Петербурге, то непременно побывал бы у Голубевых. Отчего Вы мне не написали? Отчего? От души желаю, чтобы у Вас, когда Вы будете управляющим казенной палатой * , были непочтительные подчиненные, чтобы Ваш секретарь нюхал отвратительный табак и отрыгал во время доклада луком и чтобы старые чиновницы писали Вам любовные письма.

Отец болен онемением рук. У бедной Ма-Па инфлуэнца или брюшной тиф — точный диагноз еще не поставлен, но положение не из легких. Я провел несколько унылых дней и ночей.

Когда Вас сделают генералом, то не причислите ли Вы меня к себе на службу? А я бы Вам за это выхлопотал какой-нибудь орден — сиамский или бухарский. Мне нужно послужить хоть один месяц, чтобы иметь указ об отставке * .

Жаль, что с Григоровичем Вы встретились у Татищева, а не у меня. Этот старик бывает очень интересен, когда разойдется. Картинность выражения, остроумие и живость необыкновенные.

Были у Худекова?

Скоро весна. У нас оттепель. Если бы не лазаретное настроение, то жилось бы сносно.

Марии Владимировне, Василисе Пантелевне и семье Голубевых мой сердечный привет. Не забывайте нас и пишите.

Ваш А. Чехов.

1274. М. О. МЕНЬШИКОВУ

31 января 1893 г. Мелихово.

31 янв. Ст. Лопасня.

Многоуважаемый Михаил Осипович, возвращаю Вам фотографию * и прошу передать ее Павлу Александровичу * . Простите за кунктаторство.

Я уже дома, но работаю отвратительно, так как чувствую себя сильно не в духе. У меня больны отец и сестра. У сестры, кажется, тиф.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

1275. М. Н. АЛЬБОВУ

5 февраля 1893 г. Мелихово.

Ст. Лопасня. 5 февр.

Вы, дорогой Михаил Нилович, хотите от меня определенного ответа * . Значит, Вы хотите, чтобы я обманул Вас. Срок я могу назначить, но ведь не от меня зависит кончить повесть к сроку. Пароходы ходят по расписанию, но ни один капитан не скажет Вам, когда пароход придет к месту. Всё зависит от состояния машины, погоды и проч. Простите за это пошлое шкиперское сравнение, но, право, не знаю, как увильнуть от Вас и в то же время не навлечь на себя Вашего гнева.

У нас солнце светит уже по-весеннему, но в доме пасмурно. Сильно больна сестра.

Передайте Баранцевичу, что вся моя фамилия шлет ему привет и приглашение. Надеюсь, что и Вы приедете.

Желаю Вам всего хорошего и еще раз прошу не ставить мне в великую вину мою медлительность.

Ваш А. Чехов.

1276. П. А. СЕРГЕЕНКО

5 февраля 1893 г. Мелихово.

5 февр.

Я обманул тебя не по своей воле * . У меня заболела сестра Маша. У нее или инфлуэнца в сильной степени, или же брюшной тиф — еще не выяснилось что именно, но она лежит, а мне нельзя уехать.

Посылаю устав. Раздай литераторам, принадлежащим в одно время Москве и Петербургу. Можешь черкнуть в «Моск<���овской> газете». Помещение имеет кружок великолепное.

Я совсем раскис.

«Новостей дня» не получаю.

Это письмо повезет в Москву маленькая графиня * , которая жила у нас с пятницы и, дай бог ей здоровья, утешала сестру. Впрочем, ты не знаком с ней…

Поклонись Владимиру Ивановичу * и его жене. Поцелуй m-me Правдину * и Жужелицу * . Скажи Жужелице, что Шекспир в самом деле очень плохой писатель.

Будь здоров. Пиши из своей Америки.

Твой А. Чехов.

1277. А. С. СУВОРИНУ

5 февраля 1893 г. Мелихово.

5 ф.

Отец болен; у него сильная боль в спине и онемение пальцев — не всегда, впрочем, а припадками, на манер грудной жабы. Он философствует и ест за десятерых, и нет никаких сил убедить его, что лучшее для него лекарство — воздержание. Вообще я в своей практике и в домашней жизни заметил, что когда старикам советуешь поменьше есть, то они принимают это чуть ли не за личное оскорбление. Нападки на вегетарианство и, в частности, буренинские походы на Лескова * кажутся мне очень подозрительными в этом смысле. Если бы Вы стали проповедовать рис, то Вас подняли бы на смех. И, я думаю, смеялись бы только обжоры.

У меня, голубчик, беда — у сестры что-то вроде тифа. Бедняга заболела в Москве. Когда я привез ее домой, она совсем осипла, захирела, 40°, боль во всем теле, тоска… Я возился с ней две ночи. Она стонала: «я умираю!», и это приводило в ужас всю мою фамилию, особенно мать. Была минута, когда казалось, что Маша сейчас умрет. А теперь у нее вот уже четвертые сутки сильно болит голова, так что пошевельнуться больно. Нет ничего тяжелее, как лечить своих. Делаешь всё, что нужно, а каждую секунду кажется, что не то делаешь…

Аттестат мой — не знаю где, а паспорт у меня дома * . Когда понадобится, могу прислать удостоверение, что я лекарь. Но погодите до конца марта. В душу мою вкралась нерешительность. Между прочим, мне кажется теперь, что название «Чайка» не годится * . Блеск, Поле, Молния, Сундук, Штопор, Панталоны… это не годится. Назовем так: Зима. Можно и Лето. Можно Месяц. А не назвать ли просто Двенадцать?

В янв<���арской> книжке «Труда» напечатана пьеса Мережковского «Прошла гроза» * . Если не хватит времени и охоты прочесть всю пьесу, то вкусите один только конец, где Мережковский перещеголял даже Жана Щеглова * . Литературное ханжество самое скверное ханжество.

Зачем Вы так суровы к Лессепсу и К° * ? Французы жестокий народ; у них есть гильотина и из их тюрем выходят расслабленными идиотами; у них система устрашения, но и они находят приговор не в меру суровым * , или, по крайней мере, из чувства деликатности говорят, что приговор им кажется суровым. Лессепс и К° слетели с высоты, уже осуждены и поседели в одну ночь. По-моему, лучше снести упреки в излишнем сантиментализме и в неполитичности, чем рисковать быть жестоким. У Вас проскочила одна телеграмма воистину жестокая. 5 лет тюремного заключения, лишение прав и проч. — это высшая мера наказания, удовлетворившая даже прокурора, а в телеграмме: «Мы находим это слишком снисходительным». Силы небесные, что же нужно? И для кого нужно?