Пауль Куусберг - Капли дождя

Я бы пошел и на международные перевозки, но годы и прочее помешали.

На жизнь Тынупярт не жаловался. Наоборот, даже заверил, что живет хорошо. От Таавета Томсона Андреас знал, что у Тынупяртов собственный дом в Пяяскюла, просторный и современный. В Клоога они строят дачу, и ее проект на зависть модный. Очертя голову Ты-нупярты ничего не делают.

- Выходит, что в крови у тебя все же сидит домовладельческий микроб, возвел-таки себе роскошный дворец, - пошутил Андреас.

Последние, слегка подтрунивающие слова вновь чуть не вывели из себя Эдуарда.

- Дом записан не на меня, - сказал он резко. - Дом построил мой тесть, когда я в местах отдаленных уголек рубал.

- Значит, тебе повезло с тестем, - по-прежнему по-луподтрунивая, продолжал Андреас.

- Повезло, - крепился Эдуард. - Предприимчивый был человек. Шорник, сразу в сорок четвертом году вступил в артель, вскоре вышел в председатели. Работу знал, голова варила, доход шел и государству, и артели, и себе тоже. После того как ликвидировали артель, работал в системе кооперации, и там ладно справлялся. Умер в чине заведующего мастерской мягкой мебели, теперь уже шестой год покоится на кладбище Рахумяэ. Тесть умел жить. У таких, как он, удивительная способность приспособляться к любой обстановке, и поэтому они всегда живут припеваючи. Причем не мошенничают и не обманывают, попросту находят каналы, где больше всего перепасть может. Если хочешь, называй таких людей пионерами принципов материальной заинтересованности.

Этой последней фразой Эдуард поддел его, Андреас снова подумал, что Этс остался прежним.

К удивлению Андреаса, Эдуард перевел разговор на его головную боль.

- Отпустило немного, - сказал Андреас, соображая, кто бы мог рассказать Эдуарду о его бедах - Яак или Таавет.

- Тебе повезло, могло кончиться и хуже, - сказал Эдуард.

- Наверное, повезло, - не стал спорить Андреас,

- Где это случилось?

- На Орувереском шоссе.

- Чего тебя туда занесло?

- Послали выступать в Орувере.

- Что это, несчастный случай или хотели наехать?

- Оказывается, ты в курсе моих дел, - усмехнулся Андреас.

Тынупярт отступился.

Он спросил совсем о другом:

- Раньше сердце давало о себе знать?

- Головные боли сводили с ума, а на сердце грех было жаловаться.

- Меня ковырнуло еще несколько лет назад. Одно время лучше было, а теперь вот свалило. Надо будет менять работу, через силу вкалывать нельзя.

- Сколько у тебя детей?

- Один. Сын. Могло быть и больше. Тут моей вины нет...

- Я развелся, - сказал Андреас. - Двое детей, сын и дочь. Живут с матерью.

Эдуард подумал, что завидовать жизни Андреаса нечего.

Андреас пожалел, что завел разговор о своих запутанных семейных делах.

Перед тем как уснуть, он спросил:

- Когда ты последний раз слушал, как падают на окно капли дождя?

Вопрос показался Эдуарду странным.

- В дождь и в ветер бьет по наружным стеклам, - пробубнил он. Настроение снова портилось.

- Ну да, это конечно, - буркнул Андреас и понял: ощущение, которое он испытал позавчера, слушая, как падают дождевые капли, очень трудно передать другому человеку,

Андреас Яллак не понимал свою дочь.

Когда Юлле не поступила в университет, она поклялась, что не оставит так, на следующий год снова поедет в Тарту сдавать экзамены. Не удастся попытается еще раз: три - это закон. Легко сдаваться она не собирается. Уже зимой начнет готовиться к экзаменам, на везенье больше уповать не станет. Она и на этот раз не надеялась на счастье, ей просто не повезло, У нее было столько же баллов, сколько и у последнего, кого зачислили. И по математике были, одинаковые оценки, у обоих пятерки. Почему взяли другого, она не знает, не ходила выяснять, допытывание все равно бы ничего не изменило, список зачисленных уже висел. Видимо, его предпочли потому, что он парень и окончил специальную физико-математическую школу, где уроки давали преподаватели из университета; может, его знали, а может, он и впрямь был гением математики. В газетах пишут об угрозе феминизации в высшей школе и среди академической интеллигенция, к тому же считают теоретическую математику мужским занятием. Или повлияло то, что у нее была одна тройка, подвело сочинение, его она вообще не боялась, все одиннадцать лет по эстонскому языку были одни пятерки. У парня троек не было, это, конечно, могло решить. Неудачу свою она не оплачивает, за год сможет железно заручиться от всех неожиданностей. Так говорила Юлле чуть больше года назад, и он, Андреас, радовался, что дочь не пасует перед первой серьезной неудачей. Узнав от сына, что Юлле и не поехала в Тарту на экзамены, - сын в горячке обычно старается кольнуть как можно сильнее, задеть его самое больное место, - он подумал, что Юлле, работая, все же не смогла как следует подготовиться к экзаменам и не захотела еще раз проваливаться. Успокоил себя тем, что Юлле исполнилось только двадцать, на университет времени еще достаточно. Он собирался поговорить с дочкой, но не смог. К ней он не дозвонился, в министерстве сказали, что Юлле Яллак находится в командировке, Позвонить еще раз не успел - свезли в больницу.

- Я поступила в Политехнический. На заочное. Все экзамены сдала на пятерки.

Об этом сын ни словом не обмолвился.

- Заочно, конечно, учиться труднее, но ведь многие учатся и справляются. Я не строю воздушных замков, уже пробовала немного, знаю, что такое работать и учиться. Пятерки не сами дались в руки, я как следует прошла весь экзаменационный курс. Ой, как много за год забывается... Не бойся, папа, я справлюсь. Разве в Тарту мне было бы легко? Заниматься там пришлось бы в библиотеке, первокурсников селят в общежитии в самые большие комнаты, где никогда нет ни покоя, ни тишины. Жить на два дома тоже нелегко, стипендии-то небольшие. Ты бы помогал, конечно, но почему бы самой не зарабатывать? Теперешняя работа мне нравится, даже очень нравится. Ни у кого я не на побегушках, у меня свой участок. С каждым годом роль информации во всех областях жизни увеличивается, мне эта работа по душе.

Чем дольше Юлле говорила, тем яснее Андреас понимал, что дочь сильно изменилась. Во многих отношениях это был как бы уже другой человек, эта сидевшая сейчас на стуле рядом с его кроватью девушка с модной сумочкой в руках, в новеньких, в тон сумочке туфлях, с ярко-красным маникюром. Раньше Юлле так не занималась своей внешностью и с такой деловитостью не рассуждала. Как человек, который видит основную ценность жизни в чем-то большем, чем обеспеченность и комфорт, вопросы личного благополучия до сих пор оставались у нее на втором плане. Год назад Юлле уверяла его, что проживет и малостью, главное, чтобы заниматься тем, чем хочется. Увлеченная теоретическими проблемами математики, дочь нравилась Андреасу больше. От трудностей учебы в Тарту Юлле тогда отмахнулась: "Справляются другие, справлюсь и я. Ты же знаешь, что тряпки и столовое серебро - это не мой идеал". Страстность дочери радовала его.