Федор Сологуб - Том 8. Стихотворения. Рассказы

  Спокойно и просто
Иду в неоглядную даль.
  У каждого моста
Ручейно проблещет печаль.

  Но верную сладость
Познал я в просторе дорог,
  Где умная радость
Таится в круженьи тревог.

  И если морока
Совьет перелетную пыль,
  Я с властью пророка
Подъемлю дорожный костыль.

  Всю нечисть земную
Сберет ли грохочущий гром,
  Врага зачарую
Моим кипарисным крестом

  Дорожки мокрые бегут,
Свиваяся по рыжеватым травам,
И небеса о вечности не лгут,
  Завешаны туманом ржавым

  Глотая мимолетный дым
Неторопливого локомотива,
  Поля молчат, а мы скользим
По неуклонным рельсам мимо, мимо

Как бессознателен их тусклый сон,
  Так слепо и стремленье наше,
Но если цели нет в дали времен,
  То есть напиток в дивной чаше,

Что опрокинута в творящий миг
  Над милою землею нашей,
  Которую сам Бог воздвиг
Неистощимою любуясь чашей.

Улыбались, зеленея мило, сосенки
  Октябрю и Покрову,
  А печальные березыньки
Весь убор сронили в ржавую траву

Ах, зеленые, веселые бессмертники,
  Позавидую ли вам?
  Разве листья-кратколетники
Наклонять не слаще к свежим муравам?

И не слаще-ль вместе с нашей темной матерью
  Умирать и воскресать?
  Разве сердцу не отраднее
О былом, о вешнем втайне помечтать?

Пробегают грустные, но милые картины,
Сотни раз увиденный аксаковский пейзаж.
  Ах, на свете все из той же самой глины,
  И природа здесь всегда одна и та ж!

Может быть, скучает сердце в смене повторений,
Только что же наша скука? Пусть печалит, пусть!
  Каждый день кидает солнце сети теней,
  И на розовом закате тишь и грусть.

Вместе с жизнью всю ее докучность я приемлю,
Эти речки и проселки я навек избрал,
  И ликует сердце, оттого что в землю
  Солнце вновь вонзилось миллионом жал.

  Как ярко возникает день
В полях оснеженных, бегущих мимо!
Какая зыбкая мелькает тень
  От беглых белых клочьев дыма!

  Томившая в ночном бреду,
  Забыта тягость утомлений,
И память вновь приводит череду
Давно не мной придуманных сравнений.

И сколько б на земле ни жить,
  Но радостно над каждым утром
Всё тем же неизбежным перламутром
  И тою и бирюзою ворожить.

  Людей встречать таких же надо снова,
Каких когда-то знал Сократ,
А к вечеру от счастия земного
  Упасть в тоске у тех же врат,

И так же заломивши руки,
И грудью жадною вдыхая пыль,
Опять перековать в ночные муки
Земную сладостную быль.

На все твое ликующее лето
Ложилась тень осенних перемен,
И не было печальнее предмета,
Чем ожидаемый подснежный плен.

Но вот земля покрылась хрупким снегом,
Покорны реки оковавшим льдам,
И вновь часы земные зыбким бегом
Весенний рай пророчествуют нам.

А зимний холод? Сил восстановитель,
Как нектар, полной грудью воздух пей.
А снежный плен? Засеянных полей
Он — верный друг, он — жизни их хранитель.

В норе темно и мглисто,
Навис тяжелый свод,
А под норою чисто
Стремленье горных вод.

Нору мою оставлю,
Построю крепкий дом,
И не простор прославлю,
Не светлый водоем,

Прославлю я ограды
И крепость новых стен,
И мирные отрады,
И милый сердцу плен.

Тебя, оград строитель,
Прославить надо мне.
Ликующий хранитель,
Живи в моем огне.

Все ночи коротая
В сырой моей норе
И утром насекая
Заметки на коре,

Скитаяся в пустыне,
В пыли дневных дорог,
В безрадостной гордыне
Я сердцем изнемог.

Устал я. Сердцу больно.
Построить дом пора.
Скитаний мне довольно.
Прощай, моя нора!

Хочу я новоселья,
Хочу свободных слов,
Цветов, Огней, веселья,
Вина, любви, стихов!

Людская душа — могила,
Где сотворивший мирно спит.
Жизнь живую земля покрыла,
Травами, цветами она говорит.

Приходи помечтать над могилой,
Если сам не умер давно.
Проснется с несказанною силой
Всё, что казалось темно,

И травы приклонятся к травам,
Цветы улыбнутся цветам,
И ветер зашепчет дубравам,
Нивам, полям и кустам.

Когда я стану умирать,
Не запоет ли рядом птичка,
И не проснется ли привычка
В бессильи силы собирать?

Мой вздох последний замедляя,
Не встанет ли передо мной
Иная жизнь, иной весной
Меня от смерти откликая?

Не в первый раз рожденный, я
Смерть отклоню упрямой волей
И отойду от смертных болей
Еще послушать соловья,

Пройдет один, пройдет другой,
И перекресток снова пуст,
Лишь взвеется сухая пыль
Дыханием далеких уст,

И над пустынною душой
Синея, тают небеса,
И тучи переносят быль
Томления за те леса,

Где кто-то светлый и благой
Благословляет нашу грусть.
Безмолвная душа, не ты-ль
Запомнила все наизусть,

Как шел один, как шел другой,
И как вокруг обычность вся
Металася, степной ковыль
Медлительным дождем рося.

Снова саваны надели
Рощи, нивы и луга.
Надоели, надоели
Эти белые снега,

Эта мертвая пустыня,
Эта дремлющая тишь!
Отчего ж, душа-рабыня,
Ты на волю не летишь,

К буйным волнам океана,
К шумным стогнам городов,
На размах аэроплана,
В громыханье поездов,

Или, жажду жизни здешней
Горьким ядом утоля,
В край невинный, вечно вешний,
В Элизийские поля?