Николай Некрасов - Том 6. Драматические произведения 1840-1859

Пьерро. Ну что, Мария?.. Правду ли я вам сказал?.. Ваш Артур…

Мария. Артур! (Она дико блуждает глазами, потом, приметя портрет, приближается к нему.) Он не оставил меня… (Показывая на портрет.) Смотри! вот он!..

Пьерро. Что она говорит? Как она смотрит на меня! Боже! не помешалась ли она?.. Чу! какой-то шорох, шум… (Подбегает к окну, выходящему в сад.) Господи! что я вижу? у стены сада три человека тихо разговаривают между собою! Не новое ли покушение? не новый ли бесчестный замысел?

В продолжение этого времени Мария переходит на правую сторону.

Мария! они идут! слышите ли вы?.. (Затворяет окно.) Мария. Да, он идет за мной… он хочет представить меня своей матери.

Пьерро. Ах! она помешалась!.. Мария! ради бога! убежим!

Мария (улыбаясь). Чудесный бал!.. (Кланяется.) Да зачем же здесь нет Артура?.. без него мне страшно! (С радостью.)

(Говорит.) О небо! он берет ее руку… он тихо говорит с нею… (Быстро идет по сцене.) Артур! Ведь это я… что он сказал?.. «завтра».

Пьерро приближается.

(Она падает на кресла, которые находятся близ окна направо.)

Пьерро. Я слышу их разговор… голос командора… Что, если они воспользуются ее безумием? Нет никакого средства увести ее отсюда?.. Мария! Мария!

Мария машинально напевает на голос прощальной песни Магдалины: «Тра-ла-ла, тра-ла-ла!»

Пьерро. А! это вдохновение самого неба!.. Да, да, попробую! (Быстро убегая.)

Мария (к портрету). Ах!.. опять ты!.. Всегда со иной!.. Не правда ли, Артур? (Слышны звуки лютни, наигрывающей на голос прощальной песни Магдалины. Мария слушает, улыбаясь, потом, когда звуки слышатся ближе, хочет идти и говорит с восторгом.) О, не удаляйся! не удаляйся!.. Со мной… с ним… О!.. останься! останься!

В эту минуту слышен снова звон колоколов, лютня также продолжает играть.

Опять колокола!.. А, я понимаю! Это предсмертные стенания моей матери!.. (К портрету.) Артур! Артур! мать моя умирает!.. Мать моя ждет меня!.. (Она быстро уходит.)

Командор (таинственно входит из потаенной двери). На этот раз, моя милая, ты не уйдешь от меня… Племянник предупредил меня… Ничего!.. лучше поздно, чем никогда!

Театр представляет обширный деревенский сарай, уставленный столами, лавками и скамейками. Он совершенно открыт в средине, через которую видна долина Шамуни. Холм в двух направлениях идет слева направо и справа налево. На первом плане налево дверь, ведущая во внутренность хижины Бернарда.

Жако, Шарло, Эрбо, Фаншета, Бернард (последний сидит напереди сцены. Савояры вокруг столов).

Хор савояров.

Эрбо. Ну что ж, дети мои, довольны ли вы? Бог благословил ваши труды… вот вы снова здесь.

Савояры. Да, мы очень счастливы.

Жако. Нам сказали, что мы найдем вас у дедушки Бернарда. Вот мы и пришли сюда сказать вам наше первое «здравствуйте» и первую рюмку вина выпить за ваше здоровье.

Все (пьют). За ваше здоровье!

Эрбо. Благодарю вас, дети мои! каково-то вы работали в Париже? Сколько ты выработал, Жако?

Жако. Сто ефимков.

Эрбо. Так много!.. каким образом?

Жако. Видите… Я скоро смекнул, в чем дело… бывало, в Париже назовешь кого-нибудь полковником, если он на это не обратит внимания, я запищу ему: господин командор, генерал, маршал… О, мне это ничего не стоило!.. Однажды какой-то толстяк дал мне пять франков ва то, что я сказал ему: «Ваша светлость»!

Эрбо. А кто он был в самом деле?

Жако. Он?.. свечной фабрикант!

Эрбо (смеясь). Льстец!.. А ты, Фаншета?

Фаншета. Я выработала только сто тридцать франков… я ошиблась и выбрала очень невыгодное занятие.

Эрбо. Какое?

Жако. Она была разносчицей. И бог знает о чем беспрестанно плакала, в Париже терпеть не могут плаксивых роя?.

Эрбо. А ты, Шарло?

Шарло. Я зашиб четыреста франков.

Эрбо. Четыреста франков! в такое короткое время! ведь ты, кажется, уехал после всех?

Жако. Так, да у него было знатное ремесло!

Эрбо. Какое же?

Жако. У него был беленький кролик, которого он научил драться… в Париже такие штуки в ходу.

Эрбо. Я счастлив вашим счастием, друзья мои, жаль только, что вы не все еще возвратились!.. (Подходя к Бернарду). А что наша милая Мария?.. Вы сказали Магдалине, что она скоро возвратится.

Бернард (вставая с мрачным видом). Она никогда не возвратится!

Эрбо. Что вы говорите?

Бернард. Я должен был подать хоть какую-нибудь надежду Магдалине; я бы убил ее, если б сказал правду.

Эрбо. Как? что такое!

Бернард. Я бы убил ее словами: «У нас нет более дочери!» Мария погибла, она обесславлена!

Эрбо. Мария!

Бернард. Тише!.. Магдалина!.. (Он подходит к ней. Все савояры встают.)

Те же, Магдалина (которая вышла из хижины с левой стороны).

Бернард (поддерживая, ведет Магдалину). Зачем ты встала, Магдалина? Это тебе может повредить!

Магдалина. Ничего. Мне легче… Я предполагала, что сегодня возвратятся наши савояры, и с радостью вспомнила, что скоро приедет и Мария… Я еще не увижу ее, но, по крайней мере, прикоснусь к рукам тех, которые касались ее руки… Я не увижу ее, но услышу рассказы о ней…

Эрбо (в сторону). Бедная мать!

Бернард (в сторону, отирая слезы). Она не знает еще о нашем несчастии.

Магдалина (подзывает знаками к себе Жако). Жако, ты видел ее, не правда ли?

Жако (приближаясь). Кого?

Магдалина. Мою милую Марию.

Жако. Марию… я?.. (Бернард делает ему знак с замешательством.) Да… нет…

Бернард (в сторону). Дурак! (Громко и с живостью). Ты ведь знаешь, Магдалина, что Мария не жила с ними… У нее была своя особая квартира.