Алексей Ремизов - Том 2. Докука и балагурье

— Мне, — говорит, — не надо, у нас, у тятеньки, денег много! — и пошел домой.

Дома встречает отец.

— Ну, что, Ванюшка, понравилось на беседе?

— Да ничего, тятенька, хорошо. Понравилось.

— А ты на другой вечер еще сходи. Можно, только мне, тятенька, этих денег мало. Дай пять рублей.

Отец дал денег.

И на следующий вечер взял Ванюшка гостинцев, сколько нужно, и пошел на беседу. И опять садится к Танюшке. И опять ей отдал деньги. А она его и провожать пошла.

И стал Ванюшка ходить каждый вечер. А денег просит отца все вдвое, все вдвое: до двадцати пяти рублей дошел и до тридцати дошел.

Схватился отец.

— Не в добрый час мы послали сына по беседам ходить. Теперь он нас разорит.

— Сам послал по беседам ходить! — отвечала мать.

— Не лучше ли его женить?

— Так что же, жени.

Отец к сыну:

— Ванюшка, не желаешь ли ты жениться?

— Что же, тятенька, жените.

— А кого прикажешь сватать-то?

— Сватайте Танюшку. Девка-то хорошая.

Отец уперся.

— Нам такой не надо. Не то, что в дом, а дома не надо.

— А мне больше никакая не надобна.

— Подзаборная! — вступилась мать, — да мы за тебя найдем невест умных-разумных, благочестивых, от хорошего отца и матери, с большим имением, с большим приданым.

— Ну, как хотите. Кого возьмете, с тем жить и буду, — согласился Ванюшка.

Поехали сватать и высватали невесту умную-разумную, благочестивую, от хорошего отца и матери, с большим имением, с большим приданым. И женили Ванюшку. Свадьбу сыграли хорошую, богатую. После пира спать молодых положили. И сами улеглись. Все утихло везде. Никто не стал уж ходить в доме.

Ванюшка говорит Маше:

— Оставайся, жена, я пойду к Танюшке.

— Ну, ступай с Богом.

И пошел и вернулся вовремя: еще все спят. А поутру пришли молодых будить, видят — двое. Никто не узнал, а она никому не сказала.

На другой день поехали к Машиной родне, к ее отцу-матери на отводины. Там тоже гуляли. Стали готовить постель молодым на верху. Ванюшка говорит Маше:

— Я там не лягу, приготовляйте внизу, к дверям ближе.

Она упросила мать и им внизу постелили.

И как улеглись все, как затихло все и замолкло, он опять:

— Оставайся, жена, я пойду к Танюшке.

И так каждую ночь ходит и ходит. А жена, как чужая, — перстом не дотронется. Ходит, из дому все тащит.

Стали замечать отец с матерью.

— Скажи, Машенька, не ходит куда Ванюшка от тебя?

— Нет, никуда не ходит Ванюшка от меня. Постоянно все со мной.

Ну, да не проведешь стариков, сами дознались.

— Нужно его послать заграницу. Может, и отстанет от Танюшки.

— Пошли его, — согласилась мать.

Отец к сыну:

— Ванюшка, не съездишь ли ты поторговать заграницу? Я тебе нагружу товару корабль.

— Что ж! Я, тятенька, поеду.

Долго дела не откладывали, нагрузил отец товару корабль.

— Свои товары продашь, заграничных накупишь и опять домой приезжай.

— А какой тебе, тятенька, подарок привезти заграничный?

— А привези мне шапку в пятьдесят рублей.

— А тебе чего привезти, маменька?

— Привези мне во сто рублей шаль.

— Хорошо, маменька, привезу.

Обернулся к жене.

— Тебе чего нужно?

— Мне ничего не нужно: своего всего много. А привези, Ванюшка, ума.

— Хорошо, привезу.

Побежал к Танюшке.

— Заграницу торговать еду. Какой подарочек привезти тебе, Танюшка?

— Привези в пятьсот рублей салоп.

— Хорошо, привезу. Только как я тебе его передам?

— Приходи на пристань, когда вернусь.

Простился и поехал.

Приехал Ванюшка заграницу. Привалил на пристань корабль. И пошла торговля, такая торговля пошла, и не рядится: что спросит, то и дают. Все товары распродал по самой дорогой цене, а набрал товаров заграничных по самой дешевой цене. И подарки накупил: шапку отцу, шаль матери, Танюшке салоп, и осталось только жене ума купить.

«Где ума купить?» — ходит по городу, думает: без ума ему домой невозможно ехать!

Зашел в один магазин, самый большой, заграничный.

— Что, господа, нет ли продажного ума?

Рассмеялись.

— Дурак, — говорят, — есть умы у нас, да про себя, дурак!

Закрыл глаза, со стыдом вышел, идет по городу — головушка повешена.

Ай, попадает ему встречу пьянчужка рваная.

— Что ты так, голубчик, задумался? Головушка повешена?

— Уйди, что тебе за дело! — отмахнулся от пьянчужки рваной.

И разошлись.

А прошел немного и раздумался.

«Этакие, может, и лучше знают, где ума купить!»

— Стой, — кричит, — эй, друг, воротись-ка!

Пьянчужка тут-как-тут.

— Ну, что тебе нужно?

— А не знаешь ли, где умы продают? Жена наказала ума купить, без ума мне приехать домой невозможно.

— Пойдем со мной! Ума сколько хочешь найду.

Ну, конечно, куда же — в трактир в Симпатию. Привел его пьянчужка в Симпатию, усадил за столик.

— Посиди, — говорит, — тут. Я сейчас. Я это дело тебе сделаю, ума доставлю, только ум дорог — семьсот рублей.

— Семьсот, так семьсот!

Долго ходил пьянчужка. Наконец-то явился, несет узелок под мышкой: в рогожке узелок, укутан веревками накрепко.

— Денежки пожалуйте, семьсот рублей.

Отсчитал Ванюшка деньги, а тот ему узелок.

— Не смотри до дома, а то уйдет ум от тебя.

Взял Ванюшка узелок и на корабль. Там, в каюте закрыл окна и дверь, положил узелок в угол. И стали отправляться в путь.

Мало ли, много ли места проехали, и стал этот узелок его мучить.

«За что я семьсот рублей отвалил? Чего я домой жене привезу?» — только и дума, только и мука.

И сошел Ванюшка в каюту, заперся, да за узелок. Путал, путал — распутал. А там — худые брючишки, рваные-прерваные, да и пиджачонка рвань, да шапчонка рваная, худая, да сапоги оборыши без голенищ, одни коты.

Хлопнул себя с досады:

— Так вот за что я семьсот отвалил!

Сгреб рвань в охапку и понес — куда же? — только в море. И только что замахнулся сбросить в море, вдруг стал. «А не свезти-ка мне лучше домой?»

И вернулся в каюту, кинул в угол рвань.

Приехал Ванюшка домой на сутки раньше. Привалил к пристани корабль. Сошел в каюту, вытащил узелок, оделся в это ризье, обулся. И пошел с корабля нищим.

Приходит к отцовскому дому. Помолился у порожка, просит милостыньку Христа ради.

Вышел отец, тридцать копеек вынес.

— Прийми, нищенка, милостыньку! Помолись за моего сына Ванюшку.

А мать за ним полтинник дает.

— Помолись за нашего сына Ванюшку.

Выходит жена, рубль несет.

— Прими, нищенка, милостыньку. Помолись за моего милого мужа Ванюшку, чтобы дал ему Господь ума-разума.

Поклонился Ванюшка отцу, матери и жене и пошел от двора к Танюшке.

У Танюшки — огонь, дверь не заперта. Вошел в дом. А там стол, как буфет. На столе разные закуски, выпивка, рюмки. И сидит у нее за столом такой рыжик. Вот охватываются, целуются. Оба пьяные.