Аполлон Григорьев - Воспоминания

— Он уехал, Maman, — отвечала робко Лидия.

— Уехал? — спросила мать.

— Он через четверть часа будет, — заметил громко Брага. Услыхавши его голос, Севская довольно презрительно взглянула на него в лорнетку.

— Кто это? — спросила она Лидию.

— Друг Дмитрия Николаевича, — отвечала та, опуская глаза в землю.

— Да, помню… он к Мите ходит — пустой человек, — заметила Севская, — хоть бы ты, мой ангел, — обратилась она к Лидии, — поговорила Митеньке, что странно ему связываться с разными пустыми людьми… тебя он больше послушает? Не правда ли, Иван Александрович?

— О чем вы говорите? — сказал Званинцев, который в эту минуту пристально глядел на Брагу.

— Я говорю… — начала было Севская, — да вот и Митенька, — сказала она, видя входившего сына.

Дмитрий быстро подошел к матери и поцеловал ее руку — потом, подавая Лидии сверток:

— Вот Babu-polka, Лидия, — сказал он тихо.

Лидия взяла сверток и отвечала обычной благодарностью.

— Вы за этим и ездили? — равнодушно спросил Званинцев, указывая на сверток.

— Да.

— Делает вам много чести, — заметил Иван Александрович с полуулыбкою.

— Это-то хорошо, — привязалась мать, не понявши легкой насмешки Званинцева, — это-то хорошо, Митя, да вот что нехорошо, и Лидинька, верно, скажет, что нехорошо: зачем ты не оставишь знакомства с разными пустыми людьми, всему свое время, голубчик мой: теперь ты будешь женат… хорошо ли?..

— С какими пустыми людьми, маменька? — спросил побледневший Севский.

— Да нет, хоть с этим-то, — ответила мать, нагло лорнируя Брагу. Севский вспыхнул и прежде всего взглянул на Званинцева, но гордая

и спокойная физиономия этого человека заставила его опустить глаза в землю.

— Я думаю, — важным и звучным голосом сказал Званинцев, — что ваш сын в таких летах, Варвара Андревна, что сам имеет полное право избирать себе связи…

— Ох, батюшка, — заметила Севская, — ты все по-своему судишь, и по твоему-то хорошо — да каково-то будет нам с Лидочкой? — прибавила она, целуя Лидию в голову и чуть не плача, потому что эта женщина способна была плакать когда, где и как угодно.

На губах Званинцева мелькнула змеиная улыбка демона, который видит, как хорошо сети опутали жертву.

Севский молчал, он был убит: он видел в будущем наступательные и оборонительные союзы матери, то с Званинцевым против Лидии, то с Лидиею, с его будущей женою, против него самого, — он видел всю эту семейную трагедию, он знал, что Званинцев видит это еще лучше его, и не имел права обвинить этого благородного, великодушного человека. Да и как сметь обвинять его? Он защищал его свободу, он, этот гордый человек, для него выносил капризы его больной матери, он, наконец, этот игрок Званинцев, сел с нею и с каким-то стариком с Анною на шее за копеечный преферанс.

Лидия и Севский снова остались одни.

— Что вы скажете, Лидия? — грустно обратился к ней молодой человек, опираясь руками на спинку ее кресла.

— Послушайте, Дмитрий, — отвечала ему она, — вы иногда не правы перед вашей матушкой.

— Так, я это знал, — с отчаянием прошептал молодой человек, — и вы — против меня?

— Против вас?.. я? — возразила Лидия своим серебряным голосом; — вы ребенок! вы не хотите слушать людей, которые желают вам добра.

— Кого ж это? не Званинцева ли?

— Неужели вы не благодарны, Севский? — возразила Лидия с тихим укором.

— Этого еще недоставало! — почти с бешенством сказал тот. — О да, я несчастен, — начал он после минуты молчания.

— Воображением, — холодно добавила его невеста.

— Вы слышали о Позвонцеве? — спросил Севский мрачно и глухо.

— Это не ваши слова, Дмитрий Николаич, — насмешливо отвечала молодая девушка, — это — слова вашего друга .

— Лидия…

— Вы сердитесь?

— Он вам не нравится?

— Кто?

— Тот, кого вы с насмешкою назвали моим другом .

— Скажу вам откровенно — да .

Севский опустил голову и почти коснулся обнаженного плеча своей зевесты, с которого спустился нечаянно легкий газовый шарф.

— Лидия… — сказал он страстным шепотом, — вы хотите , чтобы я разорвал связи с моим лучшим другом?

— Я ничего не хочу, Дмитрий Николаевич, — холодно сказала его аевеста, выставя вперед нижнюю губку и поправляя спустившийся газ.

— Вы хотите этого? да говорите же, Лидия, — умоляющим тоном сказал снова Севский.

Лидия улыбнулась ему обаятельною, обещающею целую бездну наслаждений улыбкою.

— Лиди, вы знаете, — я раб вашей воли, — отвечал на эту улыбку молодой человек и в забытьи страсти снова склонился головою к ее плечу. Бедная голова его! Она горела, от нее было жарко даже Лидии.

А она отвернулась в сторону, чтобы скрыть презрительную улыбку. Она оборотилась только тогда, когда сквозь газ почувствовала на своем плече горячий поцелуй молодого человека.

— Севский! — сказала она с укором.

— Разве вы не моя , Лиди, — сказал ей Севский, сжавши ее руку, — разве вы не моя жена, моя сестра, моя подруга…

— Дитя вы, Севский, — рассеянно прервала его девушка, освобождая из рук его свою руку.

Это равнодушие обдало его холодом. Мрачный и грустный, он подошел к столу, за которым сидела его мать и Званинцев. Мать его ставила ремизы и бесилась.

— С вами нельзя играть, мой батюшка, — обратилась она к Званинцеву, который объявил игру без козырей.

— Да — я счастлив, — беззаботно заметил тот.

— Дайте мне сыграть за вас следующую игру! — обратился к нему Севский.

— За меня? — пожалуй, — отвечал тот, — только заметьте, молодой человек, — прибавил он с улыбкою, — что играть за себя я позволяю только в картах.

И, обремизивши опять Варвару Андревну, которая пошла вистовать с приглашением, он встал со стула, уступивши место Севскому, мимоходом взял карту в лото и, закуривши сигару, подошел к Лидии.

— Зачем у вас барон сегодня? — спросил он ее.

— Не знаю, — отвечала Лидия с невольным смущением.

— За что вы прогнали вашего жениха? — снова спросил он беспечно, разваливаясь подле Лидии в больших креслах, в которых сидела прежде Варвара Андревна.

— Я его не прогоняла, — отвечала, судорожно смеясь, девушка.

— Ну, удался ли ваш наступательный союз с Варварой Андревной? — еще спросил он, показывая сигарою на печально сидевшего у окна в противуположном углу Александра Иваныча.

— Вам это лучше знать, — отвечала Лидия с тем же судорожным смехом.

— Вы, кажется, думаете, что я всемогущ?

— Почти, — сказала Лидия, опуская головку.

— Помилуйте, я играю всегда роль примирителя или ровно ничего не делаю.

— Вы выиграли, Иван Александрович! — вскричал в эту минуту Мензбир со стола, где играли в лото.

Лиди вздрогнула. Для нее чем-то роковым и странным показался этот выигрыш.