Николай Лесков - Печерские антики

Бибиковская тёща про Шияновых много хорошего слыхала и отвечает: "Привези, но только как возможно скорей".

Управитель, чтобы не произошло никакой медленности, сейчас же собрался и, даже не евши, уехал.

Вечером он из имения выехал, а рано на заре стал уже в Киеве на дымящихся и вспененных конях посреди печерского базара, а дальше тут уже не знал куда ехать: по Большой или по Малой Шияновской, и закричал во всё горло:

- Где тут всепомогающий лекарь Николавра, который во всякой зубной боли вылечивает?

(По причине большой известности этого доктора, фамилия его никогда не произносилась, а довольно было одного его имени "Николавра", которое было так же славно, как, например, имя Абеляр.)

Чумаки, которые стали тут с вечера и спали на своих возах с пшеном и салом и с сухою таранью, сейчас от этого крика проснулись и показали управителю:

- Годи тебе кричать, - говорят, - вот туточка сей лекарь живёт, тiльки що вiн теперь, як и усе христiянство, спочивае.

Управитель побежал по указанию и заколотил о запертые ставни.

Оттуда ему кричат:

- Кто се такiй, и чого вам треба?

А он отвечает:

- Отчиняйте скорей, або я все окна побью, - мне надо всепомогающего лекаря Николавру, который всякую боль излечивает. Здесь он или нет, а то я должен дальше скакать его разыскивать.

Управителю говорят:

- Никуда вам скакать дальше не треба, потому что всепомогающий доктор Николавра здесь живёт, но он теперь, як и усе христiянство, спит. А вы майте соби трохи сoвicти, и если в господа бога веруете, то не колотайте так крепко, бо наш дом старенький, ещё не за сих времен, и шибки из окон повыскакують, а тут близко ни якого стекольщика нет, а теперь зима лютая, и с малыми детьми смерзти можно.

Рассказывалось именно так, что при этом переговоре было упоминаемо про "зиму" и про "холод", и читатель не должен смущаться, что дело происходило во время летнего наезда бибиковской тёщи в своё имение. Вскоре мы опять увидим, вместо скучной и лютой зимы, весёлое знойное лето.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Управитель бибиковской тёщи был человек горделивый, потому что, по необразованности своей, считал, как и другие многие, будто государь Бибикову Киев всё равно как в подарок подарил и что потому все, кто тут живёт, ему, будто, принадлежат вроде крепостных и должны всё делать.

- Велика важность, - говорит, - ваши окна! Я от бибиковской тёщи приехал за лекарем, и подавай мне лекаря.

Ему отворили двери и привели его к самому Николавре.

Тот - лихой молодчина был и хотя такой учёный, что страшно всё понимал, но церемониться ни с кем не любил.

- Приведите его ко мне в спальню. Если он во мне надобность имеет, то может меня и без панталон во всяком виде рассматривать.

Управитель пришёл и рассказывает, а лекарь Николавра на него и внимания не обращает: лежит под одеялом да коленки себе чешет. А когда тот кончил, лекарь только спросил:

- А в каком строю у неё зуб болит, в верхнем или в нижнем?

Управитель отвечает:

- Я ей в зубы не глядел, а полагаю, что, должно быть, болит в строю в верхнем, потому что у неё опухоль под самым глазом.

Тогда Николавра завернулся к стене и говорит:

- Прощай и ступай вон.

- Что это значит?

- То значит, что если боль в верхнем строю, то мне там делать нечего: я верхних зубов лечить не могу.

Управитель говорит:

- Да вам-то не всё ли равно лечить, что верхний зуб, что нижний? Всё равно, - говорит, - кость окостенелая, что тот, что этот, одно в них естество, одно повреждение и одно лекарство.

Но лекарь на него посмотрел и говорить не стал.

Тот спрашивает:

- Что же, отвечайте что-нибудь.

Тогда лекарь дал ему такой ответ:

- Я, - говорит, - могу разговаривать с равным себе по науке, а это не твоего дело ума, чтобы я с тобою стал разговаривать. Ты управитель, и довольно с тебя - имением и управляй, а не в своё дело не суйся. Людей лечить это не то что навоз запахивать. Медицине учатся. А тебе сказано, что я в нижнем строю всё могу вылечить, а до верха моим спасительным лекарством дотронуться нельзя.

- Но через что же такое? - вопит управитель.

- А через то, что она в ту же минуту "окочурится" и мне за неё отвечать придётся; а я моей репутацией дорожу, потому что я очень много учился.

Управитель как услыхал, что она может "окочуриться", ещё больше стал просить лекаря, чтоб непременно ехал, а тот рассердился, вскочил, вытолкал его в шею и опять лёг ночь досыпать.

Тут в это дело и вступился везде находчивый Кесарь Степанович.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Увидал он, что племянник, хотя, по его словам, и умён и в своём медицинском деле очень сведущ, а недостает ему ещё настоящей тактики и практики, и молодой его рассудок ещё не очень находчив, как себе большую славу сделать.

Кесарь Степанович, прослушав весь их разговор из своей комнаты, сейчас встал с постели, надел туфли и тулупчик и с трубкой вышел в залу, по которой

- Остановись, прохожий, никуда не гожий, и объясни мне своей рожей, не выходивши из прихожей: на чём ты сюда приехал, и есть ли там третье сидение, чтобы ещё одного человека посадить.

Управляющий очень рад, что с ним такой известный человек заговорил, и отвечает, что у него есть четвероместная коляска, и он может не одного, а даже двух людей поместить.

Кесарь Степанович дал ему щелчка в лоб и говорит:

- Ты спасён, и твоё дело сделано: я сейчас к племяннику взойду и совет ему дам. Николавра меня послушается, и мы переговорим и, может быть, все вместе поедем. Я ему один способ покажу, как можно верхние зубы в нижний ряд поставить, и тогда на них чёрт знает чем можно накапать.

- А ты, - прибавляет, - только скажи мне: очень ли она мучится?

Управитель отвечает:

- Уж совсем замучилась и на весь дом визжит.

- То-то, - говорит Кесарь Степанович, - мне это знать надо, потому что моим способом с ней круто придётся обращаться - по-военному.

Управитель отвечает:

- Она военных даже очень уважает и на всё согласится, потому что у неё очень болит.

- Хорошо, - сказал Кесарь Степанович и пошёл к племяннику. Там у них вышел спор, но Кесарь Степанович всё кричал: "не твоё дело, за всю опасность я отвечаю", и переспорил.

- Ты, - говорит, - бери только своё спасительное лекарство и употребляй его по своей науке, как следует, а остальное, чтобы верхние зубы снизу стали - это моё дело.

Лекарь говорит:

- Вы забываете, какого она звания, - она обидится.

А Кесарь Степанович отвечает:

- Ты молод, а я знаю, как с дамами по-военному обращаться. Верь мне, мы ей на верхний зуб капнем, и она нам ещё книксен присядет. Едем скорее - она мучится.

Лекарь было стал ещё представлять, что капнуть на верхний зуб нельзя, а она может после Бибикову жаловаться, но тут Кесарь Степанович его даже постыдил.