Виктор Лихачев - Кто услышит коноплянку

- Что же?

- Мне хочется, чтобы ты сама ответила когда-нибудь на этот вопрос. Девушка заглянула ему в лицо и улыбнулась.

- Сама так сама. Знаешь, я не задумывалась раньше над такими вещами. Ну, пусть даже свита. Они же все карают зло, показывают негодяев. А мастер получает Маргариту и покой. Дай мне книгу. Вот. И теперь уже Мирей, найдя нужное место, стала читать: "- Он прочитал сочинение мастера, - заговорил Левий Матвей, - и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?

- Мне ничего не трудно сделать, - ответил Воланд, - и тебе это хорошо известно. - Он помолчал и добавил: - А что же вы не берете его к себе, в свет?

- Он не заслужил света, он заслужил покой, - печальным голосом проговорил Левий".

- Ну как? - спросила Мирей, закрывая книгу. Киреев молчал. Долго молчал, потом тихо сказал, глядя в сторону и будто обращаясь к кому-то третьему:

- Покой в вечном мраке в царстве сатаны - по-моему, это ужасно.

- Ты хочешь сказать... - Мирей начала понимать Киреева, - что он его обманул?

- Воланд мастера? - притворился непонимающим Михаил.

- Воланд Булгакова.

Киреев кивнул.

- Похоже. Ведь не зря же в Евангелии сатана назван "отцом лжи". Без света покоя не бывает.

- А почему... почему мастер или Булгаков, я совсем запуталась, кто есть кто, поверил, что Бог не возьмет его с собой?

- Ты спрашиваешь меня? Я могу ошибаться, но не очень сильно. Искать не будем, попробую вспомнить по памяти. В этой книге сказано, что самый большой грех - это трусость. Это тоже неправда. Самый большой грех - отчаяние. Мне кажется, оно охватило Булгакова, если он посредником между Богом и собой считал Воланда...

- Постой, Михаил, - прервала его Мирей. - Но хоть Маргариту ты согласен признать... - она подбирала точное слово, - достойной уважения?

- Не могу. Знаешь, когда я первый раз книгу читал, то обратил внимание на такие слова... прости, если не точно процитирую: "Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца", или: "Никогда ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!"

- А разве это не так? Разве плохо сказано?

- Не берусь судить. Просто, когда я читал книгу второй раз, запоминались другие места.

- Какие?

- Как Маргарита Воланду поклонилась.

- Поклонилась?

- Помнишь, на балу, что она кричала по адресу сатаны?

- Помню. "Всесилен, всесилен!"

- А потом несчастному Алоизию Могарычу в лицо вцепилась: "Знай ведьму, знай".

- Она же из-за любви к мастеру...

Мирей не успела договорить, а Киреев ответить, как входная дверь скрипнула. Это пришла Вера Васильевна Назарова.

...Через два дня Киреев покидал Сосновку. Мирей проводила его до последнего дома самой крайней улицы. Накануне девушка крестилась, а ее крестным отцом стал Киреев. Священник нарек ее Марфой. И когда теперь Михаил называл ее новым именем, с непривычки она вздрагивала. Прощание было недолгим.

- У меня появилось такое ощущение, что тебя я, в отличие от Сосновки, еще увижу.

- И у меня тоже.

- Тогда - до свидания?

- До свидания, - Марфа протянула ему маленькую ладонь. Михаил бережно взял ее в свою руку.

- И береги себя, мой странник.

Слово "мой" девушка произнесла чуть слышно, но он услышал его.

- Обещаю. Если я себя, любимого, не буду беречь, тогда кто же? Да, чуть не забыл. Передай привет Никонову, пусть не обижается на меня: я ведь его так больше и не увидел. Скажи ему: Кирееву так ваш дом понравился, что он поленился из него выходить. Тем более, как ты сказала, у Славы теперь второй медовый месяц наступил. И передай, пусть пишет про меня, что хочет.

- Хорошо, передам.

- И еще. Тема есть одна. Я Никонову уже говорил. В Соболево живут несколько стариков из богадельни - их просто забыли.

- Я слышала об этом. Но ведь Никонов побоится это опубликовать. Он каждую строчку бегает в администрацию утверждать. Вот потому его и держат, хотя нас уже читать никто не хочет...

- Марфа, не суди человека, тем более заранее. Теперь ты моя крестница, имею право тебя умуразуму учить. Будем считать, что мы с тобой даем ему шанс. Напишешь?

- А если не опубликует?

- В областном центре есть газеты?

- И не одна.

- Что же ты спрашиваешь? Когда через пять минут Киреев оглянулся назад, крошечная фигурка в светлом платьице еще стояла на том месте, где они прощались. Ему стало немножко грустно. Михаил взмахнул рукой. Девушка увидела - и подняла в ответ свою. Киреев вздохнул. Еще один парадокс, подумалось ему. Чтобы найти - надо обязательно потерять. Пока не потеряешь, не поймешь, что имел. Впрочем, это было немного заумно. А впереди, то весело петляя, то убегая вверх-вниз, лежала перед ним дорога. Его любимая дорога - не покрытая асфальтом, поросшая спорышом, с зарослями донника по сторонам и озорными трясогузками, которые даже в самые одинокие дни странствий делили с Киреевым тяготы пути. Странно, но, отдохнув три дня в Сосновке, Михаил почувствовал, что ему уже не хватает всего этого и особенно серой бесконечной дороги, убегавшей за горизонт.

Глава тридцать четвертая

- Ух ты! - сидевший на заднем сидении "Сааба" Шурик нарушил молчание слишком, пожалуй, эмоционально для себя.

Юля удивленно посмотрела на него. Шурик читал местную газету, купленную в киоске. Компания обедала.

- На, прочти вот здесь, - протянул Бугаю газету Шурик.

- Не-а, - со смаком пережевывая колбасу, замотал тот головой. - Я уже пять лет газет не читаю.

- Даже спортивные? - спросил друга Гнилой.

- Даже. Раньше астрологические прогнозы читал, потом бросил.

- Разуверился?

- Ага. - Бугай наконец пережевал кусок. - Дураком был, думал, раз в газете написано, значит, правда.

- И вправду дурак, - поддакнул Гнилой.

- Зато теперь ученым стал. После случая одного. Рассказать?

- Ты сначала прочитай, что в этой газете написано, - попросил Шурик.

- Да подожди ты, братан. Я же сказал тебе: не беру эту гадость в руки. Принципиально. Так вот, читаю однажды в прогнозе про свой знак. Неделя, мол, для вас будет просто сказочная. Вы буквально не узнаете себя. Все, абсолютно все будет получаться. А в выходные вас ждет любовное приключение, результатом которого будет... большая любовь, одним словом. На самом же деле неделя выдалась обыкновенной. Ничего, думаю, выходные еще не наступили. И точно: в субботу такую телку клею. Помнишь, - обратился Бугай к Гнилому, - кабачок неподалеку от Белорусского? Мы там еще двух ребят наших поминали...

- Помню. Рассказывай дальше.

- А чего рассказывать? Поехал к ней домой, на Сходню...

- Это там тебя так отделали, что ты потом с неделю на китайца похожий ходил?

- И ничего смешного, между прочим...

- Так что же ты на прогноз обижаешься? - перебил Бугая Гнилой. - Тебе сказали: буквально не узнаешь себя. Тебя бы и мать родная в тот момент не узнала.