Николай Гарин-Михайловский - Том 2. Студенты. Инженеры

Встретившись на лестнице, они радостно и долго трясли друг другу руки.

Потом одновременно, как настоящие институтки, за-закидали друг друга вопросами:

— Ну, что? Как живете? Где вы теперь?

Сперва Карташев рассказал о своем житье-бытье, а потом с обычной своей манерой, как будто нехотя, как о чем-то нестоящем, заговорил о себе Короедов.

Он служил в частном обществе здесь, в Петербурге, и в то же время пристроился к институту в качестве репетитора.

— И я собираюсь жениться, — усмехнулся он. — Помните нашего товарища Ясневского, ну, так вот на его сестре.

— Вы много получаете? — спросил Карташев.

— Да всего тысяч десять в год. Захотел бы, и двадцать было бы: Петербург большой…

«Вот как делают карьеру», — подумал Карташев.

— Да, вы столичные.

Короедов усмехнулся.

— А кто вам мешает такими же столичными сделаться?

— У меня ни связей, ни протекции.

— Пустяки. Застревать в провинции молодому инженеру надолго не следует.

— Да, но, знаете, бросить насиженное место, ничего определенного не имея в виду…

Короедов, тихо усмехаясь, ответил:

— Волка бояться, в лес не ходить.

Речь перешла на товарищей. Стали вспоминать одного за другим. Оказалось, что Володька все еще на Урале.

— Ну, а наши радикалы, — спросил Короедов, — Эрдели, Скальковский?

— Ничего не знаю о них.

— Из ихних ни с кем не соприкасались?

«И даже сегодня», — подумал Карташев, вспомнив о сестре, и сказал:

— Так вскользь приходилось.

— Вы к ним как относитесь?

— Во всяком случае с уважением, — горячо ответил Карташев. — Если они и ошибаются, то сами и платят за это.

— Конечно, конечно, — сочувственно ответил Короедов и весело спросил: — Слушайте: вы долго еще в Петербурге пробудете?

— Несколько дней.

— Видите: в воскресенье моя свадьба, может быть хотите быть моим шафером?

Карташев покраснел и с удовольствием ответил:

— Конечно, хочу.

— Ну, и отлично. Тогда вот что: сегодня вы свободны?

— Совершенно.

— Тогда, может быть, поедем обедать к моему будущему тестю: я вас познакомлю с невестой.

— Прямо к обеду? Ваш тесть кто такой?

— Он председатель правления, тоже наш инженер. Они живут в Царском. С пятичасовым поездом мы бы и поехали.

— Отлично.

«Председатель правления?!» — думал Карташев.

— Тогда, значит, на Царскосельском вокзале в пять часов? А теперь я пойду.

Карташев попрощался и, поднимаясь по лестнице, думал, что как это все хорошо вышло. Шутка сказать — познакомиться с отцом Ясневского, в роли шафера, своего, так сказать, человека. А какой скромный Ясневский: никогда и не заикнулся в институте о своем отце.

Маленький, белобрысый Ясневский, с большими голубыми глазами, всегда молчаливый, задумчивый встал в памяти Карташева.

В пять часов вечера Карташев приехал на вокзал, где уже ждал его Короедов.

Ясневские занимали в Царском большую, хорошо устроенную дачу, с большим парком.

Пройдя чрез этот парк, Карташев с Короедовым поднялись по ступенькам террасы, где нашли все общество, кроме главы дома, Карташева Короедов прежде всего представил хозяйке дома, представительной, полной, высокого роста, прекрасно сохранившейся еще даме. Рядом же с ней сидела и дочь ее, Агнеса Станиславовна, невеста Короедова. Очень красивая, похожая на мать, с массой тонких, золотистых волос, с голубыми глазами, дочь, как бы воочию подтверждала, какая красавица была ее мать.

И мать и дочь остались довольны впечатлением, произведенным на Карташева, и впечатлением, какое застенчивый Карташев произвел на них.

Пока Карташев знакомился и здоровался с мужчинами, мать вполголоса сказала дочери:

— Il est beau. [43]

— Oui, tres beau. [44]

Приветливо пожимая руку товарищу своему Ясневскому, Карташев слышал эти слова, но и виду не подал. За Ясневским стоял другой его товарищ по выпуску, маленький, с молоденькой фигуркой гимназиста, вечно веселый, вечно довольный немчик Гартвиг, с которым Карташев на одном из институтских вечеров сошелся на «ты».

И теперь Гартвиг уже беззвучно смеялся, разведя руки.

— Ты какими судьбами? — спросил он, здороваясь дружески с Карташевым и по своей обычной манере надвигаясь на него. — Постой, постой, я хорошенько посмотрю на тебя… Поправился… Нет, ничего, молодец. Правда, молодец? — обратился он к Агнесе Станиславовне и, тряхнув густыми, прямыми, каждый врозь, волосами, весело рассмеялся.

Следующий был тоже только что выпущенный инженер по фамилии Бор-Залесский.

Это был сильный, немного гнувшийся, блондин, с бледным лицом, маленькими, напряженными глазами. Его молодая фигура была в странном противоречии с его манерами пожившего уже военного в отставке. Он щурил глаза, немного топырил губы, курил из большого янтарного мундштука, держа в другой руке серебряный портсигар с фитилем. Знакомясь с Карташевым, он сунул портсигар в карман панталон таким образом, что длинный фитиль остался висеть наружу.

— Бор-Залесский, — угрюмо повторил он и более покровительственно прибавил: — Встречались в институте.

— Да, да, — ответил приветливо Карташев, хотя вся фигура Бор-Залесского пришлась ему не по душе.

Последний на террасе был студент в введенной в этом году форме с вензелями на плечах, в куртке в обтяжку и в синих таких же в обтяжку на кавалерийский манер панталонах.

Студент был рослый гвардеец, с аккуратно расчесанной надвое светлой бородкой, с прилизанной гладко прической, молчаливый, сосредоточенный и важный.

Знакомясь, он сдвинул ноги, одновременно наклонил голову и буркнул:

— Пресняков.

Затем сейчас же важно провел рукой под бородой, не тронув ее и слегка откашлялся.

Когда знакомство кончилось, Короедов обратился к невесте и с своей обычной, добродушно-ехидной улыбкой и ласковым голоском сказал:

— Ну-с, вот, Агнеса, и наш четвертый шафер. Если угодно, могу вам его уступить, нет — себе возьму.

— Мне угодно, — ответила, слегка краснея, капризно подняв слегка верхнюю губку, невеста.

Короедов молча поклонился, хотя лицо его подергивалось, и Карташев не сомневался, что он сдерживал какую-нибудь уже готовую веселую, но ядовитую стрелу.

Не сомневалась в этом, очевидно, и невеста и вызывающе бросила:

— Ну, говорите же, что хотите сказать…

— Интересно? — спросил Короедов.

— Нет, но я боюсь, что, оставляя приготовленный яд в себе, вы можете заболеть.

Гартвиг залился веселым смехом.

— Послушай, — объяснял он Карташеву, — это я ему оказал товарищескую услугу, сообщив Агнесе Станиславовне, как мы его называли в институте.

— Ну, ну, говорите же, — что вы хотели сказать?

Короедов весело подернул плечами.

— Право же, ничего, кроме того, что не сомневался в вашем ответе.