Николай Гарин-Михайловский - Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи

Горя (закрывая глаза). Ни капельки не страшно!

Женя. Нет, постой! Давайте, господа, устроим все как следует. Ну, вот вы будете солдаты — ты, Кракц, и ты, Андрюша, становитесь сзади, а Сережа и Степа впереди, ты, Горя, становись в середину. Тебя везут вешать. Я офицер: вперед!

Идут.

Стой! Я читаю твой приговор. (Читает монотонным голосом.) «За принадлежность к партии анархистов, стремящихся к ниспровержению существующего порядка, Гореслав Плеганов приговаривается к смертной казни через повешение».

Горя. Я ведь имею право сказать последнее слово?

Женя. Говори, но коротко, иначе я прикажу бить в барабаны. Кранц, ты садись за рояль и, когда я крикну: «барабан», колоти немилосердно!

Горя. Господа! Вы меня убиваете. Но что я? Я ведь и жить не начинал еще. Убьете еще несколько тысяч таких, как я. Убьете, потому что вы неграмотны, потому что не знаете всемирной истории, потому что сила не во мне и не в них, кого вы убьете, а в идее, которую убить нельзя, потому что… Ну, хотя бы потому, что у нее шеи нет и повесить ее нельзя…

Женя. Довольно! Барабан!

Горя (радостно). Я все равно уже все сказал, кроме того, что вы гнусные, жалкие, подлые наемные палачи!

Женя. Завяжите преступнику глаза и наденьте петлю. Вот эту бечевку… Степа, становись на стол и держи конец бечевки, преступник, становись на эту скамейку.

Горе завязывают глаза и становят на скамейку.

Когда я махну платком, вы толкаете скамейку из-под его ног…

Горя быстро срывает повязку и отходит. Общий смех и голоса: «Ага, струсил!»

Горя. Еще бы! Вы ведь так и в самом деле меня повесите.

Женя. А значит, когда в самом деле начнут вешать, тогда ты струсишь: что и требовалось доказать.

Кранц (садится за рояль). Ну, теперь Горьку повесили и будем петь: «Вы жертвою пали…» (Играет.)

Все поют. Горя тоже поет, отчаянно фальшивя.

Теперь «Вставай, подымайся…» (Играет.)

Женя. Горя, невыносимо фальшивишь!

Горя. Вовсе нет. Сам учитель говорит, что я подаю большие надежды… Я через год буду и петь, и у меня будет отличный слух. Все дело в труде, в энергии к достижению намеченной цели.

Женя. И все-таки у тебя никогда не будет ни слуха, ни голоса.

Горя. Нет, будет. Ну, хочешь пари?

Женя. На что?

Горя. На что хочешь?

Женя. Давай!

Кранц играет кэк-уок. Женя начинает неумело танцевать. Пробует танцевать и Степа.

Горя. Идиотский танец! (Также пробует.)

Звонок. Торопливо входит Рабинов и танцует очень хорошо.

Горя. Ну, мне пора на реферат. (Уходит.)

Горя быстро возвращается, бледный.

Полиция!

Женя. Что?!

В дверях появляется пристав, его помощник, городовые с наведенными револьверами, два штатских и дворники.

Пристав. Ни с места! По распоряжению охранного отделения нам поручено произвести в этой квартире обыск. Где хозяйка квартиры?

Женя (выступая с достоинством). Ее нет дома.

Пристав. Вы кто?

Женя. Я сын ее. Вы можете производить обыск и без нее.

Пристав шепчется со своим помощником. Осматривает с помощником присутствующих.

Пристав (конная). Я прошу вас всех, господа, оставаться здесь и ничего не уничтожать, пока мы будем производить обыск в других комнатах, и не расходиться. Помощник мой будет производить здесь обыск, а я в других комнатах. Абрамов, Семенов, стойте здесь у двери, и вы… (Указывает на штатского.)

Помощник производит обыск.

Рабинов (тихо). Что это значит? У вас есть что-нибудь?

Женя (пожимая пленами). Несколько изъятых теперь брошюр.

Рабинов. А что-нибудь серьезное есть? Оружие? Вот горе меня принесло!

Степа. У меня оружия нет. (Жене.) У тебя тоже?

Женя. Нет.

Степа (к Горе). Как у тебя — нет?

Горя сидит на стуле и молчит.

Женя (быстро). Говори! Что-нибудь придумаем тогда!

Горя (глухо). Нет. У меня ничего нет, а других я не могу же выдавать.

Женя. Никто этого от тебя и не требует, но отчего ты такой бледный? Испугался?

Горя. Что я идиот, что ли, чтобы пугаться?

Кранц подозрительно смотрит на Горю.

Рабинов. Слушайте, Горя, если что-нибудь есть, лучше скажите нам.

Горя молчит.

Женя (настаивая). Горя, да говори же!

Входит пристав, городовые и понятые. У пристава в руках жестяная коробка.

Пристав. Кому принадлежит эта коробка?

Молчание.

Я прошу и советую чистосердечно признаться, иначе все будут мною арестованы.

Горя (делая усилие). А что будет тому, чья эта коробка?

Пристав. Газеты читаете? Если это бомба, вешают хозяев бомб.

Горя (вставая). Все равно: это моя коробка.

Пристав. Что в ней?

Молчание.

Можно бросить ее на землю?

Горя (быстро). Нельзя!

Пристав. Бомба?

Горя (в изнеможении опускается на стул). Да…

Пристав. Ваша или вам принес кто-нибудь?

Молчание.

Я должен вас предупредить, что если вы не скажете, то вас сегодня могут уже повесить…

Молчание.

Рабинов (кричит). Говори же, Горя! Ты видишь, в какое положение ты ставишь нас всех?

Молчание.

Господа, да что ж вы молчите? Разве вы не понимаете, в какое положение этот мальчишка ставит вас и себя?

Женя (тихо, с горечью Рабинову). Ты забываешь, что ты здесь не хозяин…

Горя (твердо). Пускай он кричит, я все равно не выдам. Что ж, мне легче, что ли, будет, если еще кто-нибудь погибнет?

Пристав. Легче, потому что сохраните жизнь.

Горя (широко раскрывает глаза и с горечью, скороговоркой). Жизнь с сознанием, что я подлец… Он не понимает, что предлагает мне худшее, чем даже смерть.

Звонок.

Быстро входит мать.

Мать. Что здесь такое?

Пристав. Позвольте узнать, вы хозяйка квартиры?

Мать. Да.

Пристав. Нам поручено произвести обыск.

Мать. Он произведен?

Пристав. Да, и нашли уже вот эту бомбу.

Мать (в ужасе). Но этого быть не может!

Пристав (показывает на Горю). Ваш сын уже признался.

Мать. Ты?! У тебя?!

Горя (взволнованно). Мама, ты знаешь мои убеждения, ты знаешь, что эта бомба мне не нужна. (Дрогнув, печально.) Но ты понимаешь… Я же не могу ничего сказать больше…