Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

  Хоть я и не пророк,
Но, видя мотылька, что он вкруг свечки вьется,
Пророчество почти всегда мне удается,
  Что крылышки сожжет мой мотылек.
Так привлекает нас заманчиво порок —
Вот, юный друг, тебе сравненье и урок.
Он и для взрослого хорош и для ребенка.
Уж ли вся басня тут? ты спросишь — погоди —
  Нет, это только прибасенка;
  А басня будет впереди.
И к ней я наперед скажу нравоученье —
Вот, вижу новое в глазах твоих сомненье:
  Сначала краткости, теперь уж ты
    Боишься длинноты.
  Что ж делать, милый друг, возьми терпенье.
    За тайну признаюсь:
    Я сам того ж боюсь.
Но как же быть? — теперь я старе становлюсь.
  Погода к осени дождливей,
  А люди к старости болтливей.
  Но шутка шуткою — чтоб мне заговорясь
  Не выпустить и дела вон из глаз —
  Послушай же: слыхал я много раз,
  Что легкие проступки ставя в малость,
  В них извинить себя хотят
    И говорят:
  За что журить тут? — это шалость.
Но эта шалость есть к паденью первый шаг:
Она становится привычкой, после страстью,
  Потом пороком — и, к несчастью,
  Нам не дает опомниться никак.

Напрасно мы надеялись сначала
    Себя во время перемочь.
Такая мысль всегда в погибель вовлекала —
    Беги сперва ты лучше прочь.
  А чтоб тебе еще сильней представить,
    Как на себя надеянность вредна,
Позволь мне басенкой тебя ты позабавить.
Теперь из-под пера сама идет она
  И может с пользою тебя наставить.

  Не помню, у какой реки,
  Злодеи царства водяного,
  Приют имели рыбаки.
В реке, поблизости у берега крутого,
  Плотичка резвая жила.
    Проворна и лукава
Небоязливого была Плотичка нрава:
Вкруг удочек она вертелась, как юла.
И часто с ней рыбак клял промысл свой с досады.
Когда за пожданье он, в чаяньи награды,
Закинет уду, глаз не сводит с поплавка —
Вот, кажется, взяла — в нем сердце встрепенется.
Взмахнет он удой — глядь! крючок без червяка;
Плутовка, кажется, над рыбаком смеется:
    Сорвет приманку, увернется
  И, хоть ты что, обманет рыбака.
«Послушай», говорит другая ей Плотица:
  «Не сдобровать тебе, сестрица.
  Иль мало места здесь в воде,
  Что ты всегда вкруг удочек вертишься?
Боюсь я: скоро ты с рекой у нас простишься.
Чем ближе к удочкам, тем ближе и к беде.
Сегодня с рук сошло: а завтра — кто порука?»
Но глупым, что глухим разумные слова.
  «Вот», говорит моя Плотва:
  «Ведь я не близорука!
Хоть хитры рыбаки, но страх пустой ты брось:
  Я вижу все обманы их насквозь.
  Смотри — вот уда — вон закинута другая —
  Ах! вот еще — еще! Гляди же, дорогая,

    Как хитрецов я снова проведу».
    И к удочкам стрелой пустилась;
Рванула с той, с другой; на третьей зацепилась,
    И, ах, попалася в беду.
  Тут поздно бедная узнала,
Что лучше б ей бежать опасности сначала.

  Крестьянин позвал с суд Овцу:
Он уголовное взвел на бедняжку дело.
Судьей был Волк — оно в минуту закипело —
  Допрос ответчику — другой запрос истцу:
  Сказать по пунктам и без крика:
  [В че<���м>] Как было дело; в чем улика?
Крестьянин говорит;
«Такого-то числа
Поутру у меня двух кур не досчитались;
От них лишь перышки, да косточки остались:
  А на дворе одна Овца была».—
Овца же говорит: она всю ночь спала. И всех соседей в том в свидетели брала,
Что никогда за ней не знали никакого
    Ни воровства,
    Ни плутовства;
А сверх того, она совсем не ест мясного.
Но волчий приговор вот от слова до слова:
  Понеже кур овца сильней —
И с ними ночь была, как видится из дела,
  То, признаюсь по совести моей,
   Нельзя, чтоб утерпела
   И кур она не съела.
  А потому, казнить Овцу,
И мясо в суд отдать; а шкуру взять истцу.