Федор Достоевский - Том 10. Братья Карамазовы. Неоконченное

Ем виноград. — Общий смысл записи неясен. Ср. сходный мотив в подготовительных материалах к роману «Идиот»: «…уединил себя от семейства (груши и виноград)» (IX, 140).

…mon мушвар. — Мушвар (франц. mouchoir) — платок.

Матушкины дети у Сушара и у Чермака… — Николай Иванович Сушард (Драшусов) — француз, готовивший братьев Достоевских к поступлению в пансион Чермака (см.: Достоевский А. М. Воспоминания. С. 64–66). Фигурирует также в черновиках романа «Подросток» (XVI, 74; в окончательном тексте— Тушар). Леонтий Иванович Чермак — содержатель частного пансиона в Москве, в котором старшие мальчики Достоевские учились в 1834–1837 гг., подробно о Л. И. Чермаке см. в статье Г. А. Федорова «Пансион Л. И. Чермака в 1834–1837 гг. (по новым материалам)» (Ф. М. Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1974. Т. 1. С. 241–245). О Достоевском-пансионере его соученик В. М. Каченовский рассказывал: «…это был сериозный, задумчивый мальчик, белокурый, с бледным лицом. Его мало занимали игры: во время рекреаций он не оставлял почти книг, проводя остальную часть свободного времени в разговорах со старшими воспитанниками пансиона…» (Моск. ведомости. 1881, 31 янв. № 31). Вспоминая о времени своего учения у Чермака, Достоевский писал: «Бывая в Москве, мимо дома в Басманной (в котором находился пансион Чермака. — Ред. ) всегда проезжаю с волнением» (см. письмо к В. М. Каченовскому от 16 октября 1880 г. — XXX, кн. 1, 219).

Lambert. — Впервые имя Ламбер (Ламберт) появляется у Достоевского в повести «Крокодил», в качестве эпиграфа к которой взята фраза: «Ohé, Lambert Où est Lambert? As-tu vu Lambert?» («Эй, Ламбер! Где Ламбер? Видел ли ты Ламбера?») (см.: Алексеев М. П. Об одном эпиграфе у Достоевского // Проблемы теории и истории литературы. М., 1971. С. 367–372). Евгений Ламберт, «иностранец», поступивший 23 ноября 1832 г., фигурирует в списке пансионеров Л. И. Чермака за 1833 г. Братья Достоевские учились с ним по меньшей мере год (см.: Ф. М. Достоевский: Материалы и исследования. Т. 1. С. 248–249). В «Житии» Ламберт изображен как воплощение злобного, разрушительного начала, которое герой ощущает в самом себе. В той же роли он переходит затем в роман «Подросток».

Альфонский… — А. А. Альфонский (1796–1869) — известный московский ученый-медик; с 1817 г. служил вместе с отцом Достоевского ординатором и консультантом в Мариинской больнице для бедных, с 1830 г. — главным врачом в Воспитательном доме; с 1819 г. преподавал в Московском университете хирургию, впоследствии был деканом медицинского факультета, проректором и ректором университета (см.: Биографический словарь профессоров и преподавателей имп. Московского университета… М., 1855. Ч. 1. С. X, XIX, 1–3). Его первая жена была близким другом М. Ф. Достоевской; вторым браком Альфонский был женат, как пишет брат писателя, на «знатной барыне» Е. А. Мухановой (1800–1876), сестре декабриста П. А. Муханова (см.: Достоевский А. М. Воспоминания. С. 31). Газетное сообщение о смерти Альфонского 4 января 1869 г. (см., например, некролог: Современные известия, 1869. 2 февр. № 31) могло оживить детские воспоминания Достоевского об этом человеке. В «Житии» отражен, например, такой факт биографии Альфонского, как его вторая женитьба (см. запись: «У великосветской жены А<���льфонско>го (мачехи героя)…»). Семья Альфонских упоминается также в черновых рукописях романа «Бесы».

…чтение Карамзина. Арабские сказки. — Достоевский, по собственному признанию в письме к H. H. Страхову от 2(14) декабря 1870 г., «возрос на Карамзине» (XXVIII, кн. 1, 153). «Бедная Лиза», «Письма русского путешественника», «История государства Российского» входили в круг семейного чтения в доме его родителей. В частности, «История», как отмечает А. М. Достоевский, была для писателя в детстве «настольною книгою, и он читал ее всегда, когда не было чего-либо новенького», тем более что в доме был «свой экземпляр» этого сочинения (см.: Достоевский А. М. Воспоминания. С. 68–69). По собственным словам Достоевского, к десяти годам он «уже знал почти все главные эпизоды русской истории из Карамзина…» (Дневник писателя. 1873. Гл. XVI). «Историю» по рекомендации Достоевского читали и его дети (см.: Достоевский в изображении его дочери Л. Достоевской. М.; Пг., 1922. С. 91). Сказки из «Тысячи и одной ночи» (выходили в России с конца 60-х гг. XVIII в. в переводах с французского) рассказывала детям Достоевским «часто гостившая» в доме «старушка Александра Николаевна» (см.: Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. СПб., 1883. Т. 1. С. 9).

О Суворове… — Великого грешника, «упражнявшего» волю («…раны и сожигания…», «порезал себя для пробы»), личность Суворова могла особенно привлечь потому, что этот от природы слабый здоровьем человек обладал несгибаемой волей, огромной силой духа и поразительной, казавшейся современникам таинственной способностью воздействия на людские массы. Достоевскому наверняка были известны некоторые из многочисленных журнальных публикаций и книг о Суворове, выходивших во времена его детства, молодости и в пору его работы над «Житием» (см., например: История генералиссимуса, князя Италийского, графа Суворова — Рымникского, от самого начала вступления его в службу до его кончины… М., 1812. Ч. Ï—2; Анекдоты князя Италийского, графа Суворова — Рымникского / Изд. Е. Фуксом. СПб., 1827; Рус. вести. 1842. № 1–6; Москвитянин. 1842. № 4–6, 12; 1843. № 1–3, 8; 1844. № 1, 5-10; 1845. № 1, 5, 6; Полевой Н. А. История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского… СПб., 1843; Биография А. В. Суворова, им самим писанная в 1786 году, сообщенная Д. П. Голохвастовым. М., 1848; Рус. архив. 1868. Стб. 1865–1866; 1869, № 2; Русские люди: Жизнеописания соотечественников, прославившихся своими деяниями. СПб.; М., 1866. Т. 1. С. 173–296).

Анна и Василиса бежали… — Анна (кухарка) и Василиса (прачка) — крепостные, принадлежавшие родителям Достоевского еще до покупки ими села Дарового. Достоевский-отец считал Василису «подозрительной», обвинял в кражах и пьянстве. Мария Федоровна соглашалась с мужем и хотела поскорее отделаться от неугодной прислуги (см.: Нечаева В. С. В семье и усадьбе Достоевских: Письма M. A и М. Ф. Достоевских. М., 1939. С. 96–99, 100, 139). Тем не менее побег Василисы очень огорчил Достоевских, ибо «бросал тень на худое житье» у них «крепостным людям» (Достоевский А. М. Воспоминания С. 29).

Такие типы из коренника бывают часто или Стеньки Разины, или Данилы Филипповичи… — В «Записках из подполья» Достоевский, вероятно, находясь под впечатлением книги Н. И. Костомарова «Бунт Стеньки Разина» (2-е изд., доп. СПб., 1859), писал о Разине как о «кровопроливце» (наст. изд. Т. 4. С. 468; ср. близкую трактовку Разина в черновых материалах к «Бесам» — XI. 146). Упоминание имени Разина в связи с размышлением о типе из «коренника» («коренник» — коренной, исконный: устаревшее и просторечное) позволяет предположить, что не менее существенной, чем книга Костомарова, была для Достоевского в данном случае статья Н. В. Шелгунова «Русские идеалы, герои и типы» (Дело. 1868. № 6). Полемизируя с автором «Бунта Стеньки Разина» Шелгунов утверждал: «Разин был <���…> органический продукт страны, в этом и секрет его изумительной нравственной силы» (с. 90). Данила Филиппович — хлыстовский Саваоф, крестьянин Юрьевецкого уезда Костромской губернии; по преданию, «явился» в 1631 г. во Владимирской губернии, Муромском уезде, Стародубской волости, на горе Городине; проповедовал во Владимирской, Костромской, Нижегородской и Московской губерниях свое учение, заключавшееся в 12 заповедях; в 1700 г. умер («вознесся») в Москве (см.: Мельников П. И. (Андрей Печерский). Собр. соч. М., 1963. Т. 6. С. 261–266).