Влас Дорошевич - Юмористические рассказы

Прошёл первый, второй, третий день Нового года, — кончились праздники, прекратились визиты и начались благотворительные балы, а обезглавленный визитёр всё ещё продолжал делать визиты, в некоторых домах бывая даже по несколько раз в день!

Что всего ужаснее, — от него не спасали даже запертые двери.

В этом было что-то сверхъестественное.

Запертые на замок двери он отворял преспокойно, как будто они были просто притворены, входил в гостиную, кланялся, сидел пять минут, снова кланялся и уходил.

Со смертью Иван Иванович потерял, очевидно, не только жизнь, но и всю свою деликатность.

Ему говорили, что «господ нет дома», но безголового покойника это не останавливало.

Он шёл по всем комнатам, отворяя все двери, находил спрятавшихся хозяев, пожимал мужские руки своей ледяною рукой, а дамские ручки поднимал, как будто для поцелуя, но, конечно, не целовал за полным отсутствием головы и всего, что на ней находится.

Одну даму хорошего общества он, по слухам, вытащил даже за ногу из-под кровати и просидел перед нею пять минут, несмотря на то, что дама была так неодета, что поневоле должна была сказать:

— Pardon!

Такая дерзость визитирующего покойника не могла, конечно, продолжаться далее.

Полиция приняла было свои меры, но ничего не могла сделать, так как странствующему покойнику, за отсутствием местожительства, не могли вручить повестки.

Тогда решили исправить покойника при помощи прессы.

В один прекрасный день все пять одесских газет появились с большими статьями, в которых они с редким единодушием порицали визитирующего покойника.

Но как!

Никогда друг друга гг. одесские литераторы не отделывали так, как отделывали теперь «визитёра без головы».

Все пять хроникёров весьма тонко и не без остроумия замечали, что человек, ухитряющийся являться в общество без головы, — должен быть глуп.

Это было сказано, в виду статьи 1039-ой, конечно, значительно мягче, но истинные намерения автора всё-таки сквозили в статье.

Можно было догадаться, что он хотел сказать именно это, а не что-нибудь другое.

Словом, после таких статей, да ещё во всех пяти газетах, покойнику только и могло оставаться, что провалиться сквозь землю.

Статьи были таковы, что после них нельзя было никуда показать носа.

Но в том-то и дело, что у визитирующего покойника не было ни головы ни того, что на ней обыкновенно растёт!

На следующее утро все пять хроникёров были, к ужасу всего города, найдены за письменными столами без голов.

Головы валялись тут же, в корзинах для бумаг, и, казалось, с недоумением таращили глаза:

— Ну, как-то теперь без нас наши хозяева сочинения сочинять будут?

Это было страшно.

Но страшнее всего было то, что перед каждым обезглавленным хроникёром лежало по четвертушке бумаги, на которой, видимо, собственной кровью было написано;

«Это сделал он. Спешим, однако, успокоить читателей, что это неприятное обстоятельство отнюдь не помешает нам ежедневно делиться нашими замечаниями по поводу фактов текущей жизни».

Это навело ужас на город.

С тех пор, как ему печатно указали на всё неприличие отсутствия головы, покойник, видимо, ожесточился и стал необычайно дерзок.

Начали повторяться ужасные случаи.

Покойника видели поздно ночью на Романовке, на Пересыпи, на Молдаванке.

Он беспокоил проезжих.

Становился сзади саней, на полозья, как это делают мальчишки, желая «покататься», брал проезжего за голову, отрывал её, рассматривал при лунном свете и бросал.

Визитирующий покойник, затронутый заметками в прессе, видимо, отыскивал свою голову.

Пока это случалось на Слободке-Романовке, па Пересыпи и Молдаванке, ещё всё ничего, но когда покойник стал по вечерам появляться и на Дерибасовской, тогда на его вредную деятельность обратило внимание даже городское самоуправление.

Было назначено экстренное заседание, хотели выбрать комиссию, которая съездила бы за границу и осведомилась, что там предпринимают в подобных случаях.

Но тут случилось происшествие, которому трудно было бы даже поверить, если бы его не знал и о нём не рассказывал весь город.

Едва приступили к баллотировке, в зале появился покойник.

Прежде даже, чем те успели это заметить, он оторвал всем до одного гласным головы, побросал их, как кегельные шары, в кучу и удалился.

В иностранных газетах появились корреспонденции о том, что в Одессу приехал известный Джек-Потрошитель и отрывает жителям головы, как головки редиски от травы.

Что он на днях ещё обезглавил весь муниципалитет, «после чего муниципальная деятельность приняла несколько странный характер некоторой неустойчивости во мнениях».

В городе началась настоящая паника.

Обезглавленные трупы считались десятками.

Очень часто поутру нельзя было пройти от голов, которые валялись по тротуарам и попадали пешеходам под ноги. Так что многие служащие городской управы стали опаздывать на службу.

Жители спешили выбраться из города.

Уехало даже несколько ростовщиков.

Вообще неизвестно, что сделалось бы с городом, если б в один прекрасный день в Одессе не появился вдруг… Иван Иванович.

Не только с головой, но даже пополневший.

На все вопросы:

— Нашли голову?

Он отвечал только изумлёнными взглядами и спешил, как это подобает всякому человеку с головой, извиниться, что на новый год не мог ни приехать лично ни прислать карточки, так как накануне должен был уехать в деревню к тяжко заболевшему дяде.

Но теперь, славу Богу, всё устроилось, дядя умер, и он спешит воспользоваться случаем и т. д.

— А как же трупы? А гласным кто ж поотрывал головы? — спросит читатель.

Никто не отрывал.

Да и зачем отрывать гласным головы? Разве они им мешают?

И трупов ровно никаких не было.

Всю историю «о визитёре без головы», как это потом оказалось, выдумал и пустил по городу один хлебный конторист, в кондитерской Фанкони, от скуки, за отсутствием дел.

Можете себе представить, что ему за это потом было!

Город успокоился, хотя во многих домах всё же перестали после этого принимать Ивана Ивановича.

Это случилось именно в тех домах, хозяева которых особенно клялись, что «визитёр без головы» был у них и они узнали в нём Ивана Ивановича.

Такова страшная легенда.

Из неё читатели, быть может, увидят, как опасно делать много визитов.

Ну-с… Теперь немножко духов — и всё. Посмотрим, — и недурён! Левый ус чуть-чуть кверху. Готово!

Сначала по начальству.

Дома? Принимают? Вот вам рубль.

— И вас так же.

Вашество! С великим… Нет, уж позвольте в плечико. Обычай-с… Вашество! Такая честь! Если уж вам так угодно… К вам, к первым, — девственные, можно сказать, губы. Чмок, чмок, чмок-с! Желаю в добром здравии… Не смею больше утруждать-с. Имею честь-с…