Влас Дорошевич - Юмористические рассказы

Милостивые государыни!

Вас, конечно, интересует происхождение вашего друга.

Лучшего друга!

С которым вы расстаётесь так редко.

Который обнимает вашу талью одинаково плотно…

И которому даже ваш муж не может запретить этого!

Словом, вы, вероятно, интересуетесь происхождением корсета.

Историки пишут на этот счёт разное.

А потому их не стоит читать.

Мало ли глупостей написано в истории?

Правда сохранилась в наш век только в старых легендах, — и её-то я хочу рассказать вам.

Храбрый рыцарь Рауль, прозванный «Синей Бородой», очень любил женщин.

Из этого я заключаю, что он был, наверное, более храбр, чем умён.

И, может быть, по этой причине пользовался небольшим успехом у женщин,

Стоило славному рыцарю уехать на год в какой-нибудь поход, как по возвращении он обязательно находил прибавление к семейству.

В детской стояла маленькая кроватка с гербом предков Рауля, а в ней лежал маленький пискун, похожий как две капли воды… или на пажа, или на оруженосца.

Это происходило не в наши времена, а потому Рауля это сердило.

Для подобных случаев он вырабатывал себе такое обыкновение.

Новорождённого приказывал записать в пажи, супругу отравить, а сам немедля женился на другой.

Отдохнув дома, он ехал в поход, и через год повторялась точка в точку та же история.

Таким образом, по прошествии нескольких лет, Рауль фон-Синяя Борода мог быть уверенным, что он будет иметь всех пажей и оруженосцев в двух копиях, а его алхимик Пополани, занимавшийся отравлением жён, доложил рыцарю, что в фамильном склепе больше нет свободных мест.

Тогда Рауль фон-Синяя Борода пришёл к заключению, что женщинам не следует верить.

Заключение жестокое, но нельзя сказать, чтобы скороспелое.

Рыцарь Рауль фон-Синяя Борода ничего не решал так, «с кондачка».

Придя к такому заключению, Рауль отправился в фамильный склеп и в этом грустном месте предался своей горести, один на один с гробницами покойных жён, чтоб пажи и оруженосцы не смеялись, что он оплакивает их любовниц.

— О Розалинда! — рыдал он, обращаясь к одной гробнице. — Я ли тебя не любил? Я ли не подарил тебе отличные чётки из крупных изумрудов? Чтоб достать те изумруды, я разрушил замок барона фон-Габенихтса, упокой Господь его душу, и переколотил всех: и его и его вассалов, чтоб их пёс побрал! Я считал тебя такою богомольною, а ты…

— Ты, Леонора! — плакал он над другой гробницей. — Ты так любила лошадей. Разве плоха была шестёрка белых без отметин арабских коней? Чтоб достать их, я объехал полсвета! Сжёг сорок сарацинских городов, двести деревень, трупы валялись по дороге так, что ни пройти ни проехать! А ты, что ты делала, пока я бился с сарацинами? Была ты бела и без отметин, как те лошади, которых я вёл тебе в подарок? Нет.

— Ты, Изора, прекраснейшая из жён! Не подарил ли я тебе и чёток Розалинды, и лошадей Леоноры, и драгоценное ожерелье, сорванное мною с чалмы султана, и ещё массу драгоценных подарков? А ты — чем ты отплатила мне за всё это? Променять рыцаря на оруженосца! Где была твоя голова?

— А ты… имени твоего я не припомню… А на гробнице прочитать, — здесь темно, да я и неграмотен. Но ты была хорошенькой женщиной, клянусь твоим прахом. Твои губки были как вишни, щёчки как розы, волосы как золото. И всё это — и вишни, и розы, и золото — отдать кому же? Пажу! Который даже и толка-то в вишнях, как следует, не понимает!

Так плакал славный рыцарь Рауль фон-Синяя Борода по горячо любимым жёнам, и когда оплакал последнюю гробницу, вынул меч и дал торжественную клятву честного рыцаря никогда больше не верить женщинам и вперёд принимать свои меры.

Довольно!

Он вышел из склепа совсем другим.

— Собираться в дорогу! — крикнул он через неделю после того, как женился на хорошенькой Алисе, — Да собирайтесь все! Все до одного! Пажи, оруженосцы, — все!

— А кто же будет защищать нашу знатную госпожу, если на замок вдруг сделают нападенье?

— Для этого останутся только хромые, слепые, горбатые оруженосцы, и то не моложе пятидесяти лет! Знаем мы, собаки, как вы заботитесь о вашей госпоже, когда меня дома нет! Этот способ забот мне не нравится! Так-то.

— Алиса, — обратился он к жене, — наша верная супруга! Ни шагу не переступать через ворота замка! А вы, старые псы, смотрите в оба за нашей верной супругой! И чтоб сюда не переступал ногой ни один мужчина. Женской прислуги тебе оставлено довольно, а насчёт пажей… Нет, шалишь, мой верный друг!

Сказал, дал шпоры коню и был таков со всею свитой.

Прошёл год.

Рыцарь Рауль фон-Синяя Борода возвращается из блестящего похода, везёт подарки верной жене.

Дома всё благополучно.

— Все ли выполнила мои приказы? — спрашивает Рауль.

— Все! — отвечает Алиса.

— Молодцом! Видишь, можно прожить и с одной женской прислугой. Пажи, это — глупость! Эге… да ты себе новенькую горничную завела… Мила! Как тебя зовут, моя красавица?

— Бертраном, г. рыцарь! — крикнула во всё горло оторопевшая «горничная».

— Пополани! — только с грустью позвал Рауль фон-Синяя Борода.

Два дня он чинил суд и расправу, вешая по стенам хромых, горбатых и слепых оруженосцев.

— Как же вы, старые псы, пропустили его?

— Кто ж её, господин, кроме барыни-покойницы, знал, что она женщина. Прошёл в замок в женском платье, — да и всё!

Два дня длилась расправа, а на третий Рауль фон-Синяя Борода праздновал новую свадьбу.

От дурных привычек люди отвыкают с трудом!

— Но теперь-то я знаю, что делать!

И рыцарь Рауль фон-Синяя Борода не раньше уехал из дома, чем готова была высокая башня.

— Сиди здесь, мой друг, до тех пор, пока я не вернусь! Припасов запасено в башне довольно, а прислуги не нужно. Без прислуги обойдёшься!

И Рауль фон-Синяя Борода собственными руками замуровал дверь, ведущую в башню.

Год прошёл — и Рауль возвращается из похода.

Оглядел дверь, — цела.

«Теперь-то душа моя спокойна!» думает Рауль, и принялся ломать дверь.

Как вдруг из окна показалась мужская голова.

— Ты чего здесь чужие двери ломаешь? Вот постой, вернётся рыцарь Рауль фон-Синяя Борода, он тебе покажет, как к его жене двери ломать.

Рауль глазам не поверил:

— Да ты-то как сюда попал, если дверь замурована?

— А по стене влез.

— Да кто ж ты такой, что по гладким стенам лазать можешь?

— Я-то? Я — трубадур. Иду по полю, вижу башня, окно открыто, и в окне прекрасная дама. Я ей песни начал сочинять и петь, а она, пока я песни сочинял, мне лестницу плела! Вот и всё. А этот дурак Рауль фон…

Жену было поручено «обработать» Пополани, а трубадура рыцарь «обработал» сам…

— Ну, теперь-то я её в землю упрячу! — решил Рауль фон-Синяя Борода, женясь как только кончился у него траур, — через два дня.