Сергей Лукницкий - Киллеров просят не беспокоиться

Через пятнадцать минут в кабинете старшего следователя транспортной прокуратуры Снегова собралась вся его команда. Нестеров громко позавидовал другу.

Ребята отправились вчера к гражданке Воробьевой Раисе Федоровне, проживающей в Мытищах, чтобы лично вручить повестку к следователю, а также разузнать причину неявки на работу. Дома оказалась только мать. Ее полное имя -- Нина Ивановна Козловская.

Нестеров так и взвился: вот это совпадение!

-- С этого места в деталях, пожалуйста, -- попросил он.

Белобрысый паренек, немного стесняясь генерала ФСБ, стал медленно, старательно подбирая слова, излагать беседу с Козловской на лестничной клетке, потому как в квартиру она их не впустила.

Оказалось, что дочь она не видела уже месяца два. Сказала, что обратно в дом ее не впустит и что уже вставила новые замки во все двери и даже в туалете. Оперативники спросили, не беспокоит ли ее исчезновение дочери, и при каких обстоятельствах она пропала. Женщина вульгарно обозвала дочь и сказала, что никаких обстоятельств, кроме нового хахаля, у ее дочери не было. А также выразила надежду на то, что Бог покарает Раису за неуважение к матери.

-- В общем, -- заключил докладчик, -- за такие поездки надо раньше на пенсию отпускать.

-- Ну, так и быть, я тебя на два дня раньше спишу на пенсию, подожди только лет тридцать, -- пошутил Снегов.

-- Удалось установить, кто новый знакомый Воробьевой, и, кстати, почему у нее не фамилия родителей, раз она не замужем? -- спросил Нестеров.

-- Ну, про фамилию-то просто. Был у нее муж, Воробьев...

-- Да, хорошо, понятно, -- перебил Нестеров, -- кто такой, не проверяли?

-- Не успели, товарищ генерал. А вот про нового... ну, как это...

-- Сожителя, -- подсказал Снегов.

-- ...да, сожитель этот какой-то аспирант-химик.

-- Мамаша Козловская сказала, -- добавил паренек, -- что она ушла к нему жить, а живет он в Москве, в центре. Зовут его Толиком. То есть Анатолием.

Наступила пауза. Нестеров понимал, что он поймал удачу за хвост: и аспирант-химик, и дочь Козловского -- все это очень точно ложилось в колоду.

-- Ваня, организуй ребят установить место учебы этого Толи, местожительство и местопребывание гражданки Воробьевой. Детей у нее нет?

-- Нет.

-- Значит, поспрашивайте у экипажа, может, кто-то даст приметы сожителя. У матери приметы этого "жениха" не спрашивали?

-- Она его никогда не видела, только по телефону.

-- Короче, все химические вузы обойдите, а Толика этого нам с товарищем Снеговым достаньте. Только не светитесь, -- приказал Нестеров. -- Ребята, постойте, постойте! А ну-ка, набери мне домашний номер этой Воробьевой, -Снегов встал и подошел к телефонам.

Как и предполагал Снегов, на том конце провода в квартире Козловской стоял определитель номера.

-- Ну, кто еще раз поедет в Мытищи -- снимать показания определителя?

Ребята виновато опустили головы, а один предположил, что негативно настроенная мамаша может и по телефону дать номер Толика, если он у нее есть.

В этот момент раздался телефонный звонок, и женский голос спросил поднявшего трубку Снегова:

-- Вы только что набирали мой номер, что вы хотели?

Снегов прикрыл трубку ладонью и шепнул:

-- А разговаривает, как богиня спокойствия и счастья.

Потом отнял ладонь и представился Козловской по полной форме. Ему ничего не оставалось делать, как попросить телефон Раиного парня, этого Толика. У такой сварливой мамаши не могло не быть телефона дочкиных ухажеров. Через минуту Снегов быстро записывал номер в блокнот.

Дело было в кармане. Общими усилиями в тот же день удалось установить адрес Толика -- аспиранта химико-биологического института Анатолия Петровича Ганичева. Гордость института и мамы с папой был участником и победителем многих международных химических конкурсов, в прошлом призером международных и союзных школьных олимпиад и членом российской сборной по химии в школьные годы. Словом, химический гений обещал Нестерову беспокойную жизнь.

7

За химиком Толей установили наблюдение. Дом его находился в старом московском дворе за громадами Тверской улицы. Всего-то и было в этом доме два этажа, но второй выходил во двор огромным театральным балконом, от края до края. Нестеров, был поражен величиной этого балкона, ибо он сразу выдавал бывшую принадлежность дома какой-то одной богатой московской семье. Выходит, что и теперь обитатели второго этажа живут по-барски.

К вечеру наконец-то выпал первый сверкающий в фонарном свете снег, весь двор замело, а снег все падал и падал, радуя своей белизной и свежестью. Окно освещалось яркой кухонной лампой и торшером. Возле окна маячил силуэт высокой длинноволосой девушки. Ни разу не взглянув на снегопад, не бросив даже взгляда в окно, девушка проводила какие-то опыты, переносила с места на место пробирки и склянки, потряхивала в воздухе колбы, смотрела их на свет.

-- Неужели вот так запросто можно на обозрение всей Москве выставлять свое производство? -- поражался член опергруппы Володя Полян, сидевший за рулем машины. -- Взять бы ее сейчас, и дело с концом.

-- Нельзя, Володя, -- отвечал Нестеров, -- нам эти сопляки не так важны, как важны их связи, от кого они получают сырье, кому продают готовый товар, понимаешь?

-- Понимаю. Повозиться придется, как на деле Голубчика. Помните, товарищ генерал, как мы ждали, когда же он на поставщика выйдет, а оказалось: он из подручных средств сам наркоту изобрел, и никаких вам поставок.

-- Да, помню. Так он потом всю зону научил из обыкновенной соли и перца с цитрамоном кайф вытягивать.

Внезапно Полян ойкнул и показал пальцем на окно. Девушка как раз повернулась лицом, и наблюдатели увидели, что это никакая не девушка, а парень, довольно-таки мужественного вида, только худющий и с длинными патлами.

-- А я уж было подумал: стюардесса и химические опыты -- неувязка, думаю, -- прокомментировал Нестеров. -- Ребята, а девушка там? Не видели?

-- Была девушка, ушла утром, словно на работу. Может, она ни о чем и не подозревает. Пацан не выходил, видно, спал. Как стемнело, начал химичить.

Нестеров распрощался и поехал на другую точку.

На Речной вокзал ехать не было смысла. По рации ему сообщили, что никаких движений в квартире Сапаровой не происходит. Нестеров ехал в сторону станции метро "Киевская", где были замечены передвижения мелких покупателей героина. Сегодня он планировал вернуться домой пораньше и все-таки выспаться.

Рация затрещала, и он услышал голос лейтенанта Женечки:

-- Первый, я третий, ведем нашего покупателя. Продавца не тронули, пусть покажет, откуда берет товар. Ой, -- вдруг закричала Женечка, -- что же они делают!

-- Третий, я первый, что у вас там? -- спросил в рацию Нестеров.

-- Милиция его под нашим носом взяла. Рейд у них, что ли, или нет, постойте, не всех, только его одного.