Сергей Лукницкий - Киллеров просят не беспокоиться

-- Не удави, -- еще слабым голосом посоветовал Нахрапов, -свидетельницей будет! Тьфу, черт, вещдоком! -- он вдруг понял, что здесь не самым трусливым оказался, и, еще раз глянув в сторону чемоданчика, куда положили змею, выругался: -- Что, облажались, следопыты? Полковский, Санек, глянь-ка: у твоего криминалиста... -- и он, двумя руками закрыв ближайшей девчонке уши, произнес нечто трехэтажное.

Василий Петрович Смерш исподлобья посмотрел на обидчика и проговорил:

-- Арлекиновый аспид. Смерть в течение двух секунд.

-- Людмила Николаевна, голубушка, -- наконец-то сказал Полковский, -вы что же, по незнанию и на танк полезете? Нельзя же так рисковать!

-- А у меня, Санечка, кожа толстая, где уж этому аспиду с его зубками!

-- Людмила Николаевна, примите мою благодарность, -- Нахрапов хотел было поцеловать даме руку, но передумал: ведь эта рука только что держала омерзительное тело змеи, -- а ты, Полковский, заткнись и уясни, как нужно тренировать волю и реакцию.

Людмила Николаевна, довольная собственным героизмом, сияла пухлыми щечками и выпячивала мощный бюст.

-- Я ведь на таджикско-афганской границе и с той и с этой стороны с мужем жила. Не такого насмотрелась. А вы, Санечка, растерялись, да, растерялись... -- повернулась она к Полковскому.

Тем временем группа приступила к дальнейшим следственным действиям, Нахрапов сел в сторонке и начал изучать только что переданный ему список пассажиров этого рейса. Оказалось, что самолет доставил в Новый Уренгой пассажиров двух рейсов: собственного, не до конца заполненного, и рейса, который летел двумя часами позже. Выходило, что Ил-86 опоздал с прилетом на два с лишним часа, а точнее, на два часа двадцать три минуты.

Пока Смерш обследовал полку, фотографировал труп, не решаясь все-таки открыть чемодан со змеей и еще раз щелкнуть злодейку, Людмила Николаевна осматривала тело мужчины, лежащего в проходе, а Полковский обходил салон, начав с дальнего противоположного ряда.

-- Сержант, осмотрите все туалеты, -- скомандовал он своему сотруднику.

Нахрапов состыковывал в голове имеющиеся факты: опоздание самолета, змею явно южного происхождения -- в московском аэропорту вряд ли такие свободно ползают по взлетной полосе -- и летнюю, чересчур уж летнюю одежду на погибшем человеке. Еще неизвестно, как и когда он умер: насильственной ли смертью, от укуса ли змеи или, может, вообще сам по себе -- от кариеса.

-- Документов нет? -- спросил он Полковского.

-- Нет пока. Сейчас проведем опознание, может, кто вспомнит, где было его место. Но в багажнике и на других полках вещей убитого не обнаружено.

-- Почему убитого? -- молниеносно отреагировал Нахрапов.

У Полковского не возникало и тени сомнения по поводу убийства. Неужто такой склеп мог добровольно организовать человек сам себе? Скрючившись на полке? Хотя, может быть, летел "зайцем", а змея его возьми и укуси... Но откуда взялся этот аспид?

Людмила Николаевна с тяжелым вздохом разогнулась и поднялась с колен.

-- Вряд ли он убит, конечно. Никаких причин для такого заключения у меня нет. Но вот от укуса змеи, на первый взгляд, очень может быть.

-- Что же они, теперь и змей "зайцами" возят? -- удивился Полковский, и вдруг ему пришла в голову страшная мысль: -- А может, их тут вообще навалом?

Нахрапова передернуло:

-- Блин, Саша, выведи людей на пять минут, пусть проверят здесь все.

Оставив труп и чемоданчик со змеей в самолете, озираясь и внимательно глядя себе под ноги, следственная бригада, экипаж и другие участники осмотра места происшествия спустились на землю. Впереди очень живенько прыгал по ступенькам сам Нахрапов. Пока Нахрапов и люди Полковского сидели в машине, вернулся кинолог: собака протащила его к другому концу летного поля, где в глубоком голубом снегу вообще не было никаких следов, при этом собака странно озиралась и подвывала. Нахрапов засмеялся:

-- Да это она не след взяла, а из самолета драпанула: змею учуяла, дрессировщик! Скажи спасибо, что на краю аэродрома остановилась, нестись бы тебе на поводке до Ледовитого океана...

После тщательного досмотра салонов, багажного и других отделений самолета всех пригласили подняться обратно в тепло: самолет был чист.

Пока проверяли самолет, Нахрапов в "Волге" продолжал изучать списки. Ничего подозрительного. Но когда он поднялся в самолет и ему протянули расшифровку, где значились не только фамилии, возраст и паспортные данные, но и регистрация (прописка) и вид деятельности, он тут же натолкнулся глазами на фамилию "Моисеева", напротив которой значилось: "учительница биологии старших классов школы No 679".

Сначала Нахрапов подумал, что где-то он уже слышал этот номер, потом решил, что это та самая школа, в которой учится его сын, хоть никогда и не помнил толком ее номер. Потом сообразил, как однажды сын жаловался на биологичку, и фамилия ее действительно была Моисеева. Нахрапов срочно потребовал установить, какой груз везла учительница.

Прошло еще минут десять. Оказалось: весьма несложно было обнаружить в документах багажного отделения аэропорта собственника клеток с зайцами, птицами, лисой и одного террариума с вараном. Змей, правда, не было, но бортпроводница вспомнила, что ручная кладь Моисеевой тоже была немаленькой. Две большие сумки, которые она не сдала в багаж в аэропорту Внуково, были поставлены в багажном отсеке самолета; одну, поменьше, учительница взяла с собой в салон. Нахрапов подозвал Полковского и продиктовал ему результаты своих умозаключений.

Руководитель следственной бригады, принявшей к производству дело, возбужденное по факту смерти неопознанного пока гражданина, передал по рации поручение оперативной бригаде УВД задержать гражданку Моисееву Елену Ивановну, проживающую в Новом Уренгое на улице Строительной, прилетевшую из Москвы в 14.30 по местному времени. Сам же пошел беседовать с членами экипажа.

Нахрапов распрощался с коллегами и отправился на Строительную, к Моисеевой, -- недалеко от ее дома жил и он сам.

3

Михаил Моисеев сегодня был дома. Вернувшись со смены рано утром, он поспал часа четыре, встал, позавтракал и занялся уборкой в квартире. Жена не любила, чтобы ее встречали из командировок, поэтому он не торопился в аэропорт. Когда все возможные сроки прошли, Миша понял, что ее что-то задержало в Москве, и беспокоиться не стал. Жена не любила, чтобы из-за нее кто-то беспокоился. Но без чего-то четыре в дверь позвонили. Он открыл: на пороге стояла приятельница жены, соседка из второго подъезда их серенького кирпичного полуразвалившегося дома. У нее был немного потрепанный вид, складывалось впечатление, что вчера она поздно легла спать, а перед этим много выпила.

-- Мишенька, извини, -- сказала Нина, -- мой на смену ушел, а я дверь захлопнула. Можно, я у вас тут часок пережду? Мама скоро вернется, уйду.