Виктор Лысенков - Мементо ! (Книга стихов)

Ее дувальная стена

От глаз чужих скрывает.

Ну что с того? - так все живут,

У всех дома с садами,

И Галя создает уют

В саду под облаками.

Кариму - скоро тридцать лет,

Он - главный инженер,

В райкоме недовольных нет

Его семья - пример.

И дети - как она смогла?

Вот русская жена!

В четыре года - четверых

Детишек родила.

И скоро пятый должен быть...

И те - все мал-мала...

И в Душанбе она летит

Где бабушка жила.

Двух дней вполне хватило ей,

Чтоб сделали аборт.

И в Пенджикент уже летит.

Хребет. Аэропорт...

Что дома говорил Карим,

Что отвечала Галя

Об этом просто умолчим:

Не знали, не слыхали.

Но только скажем, что Коран

Аборты запретил,

И женщина должна рожать,

Насколько хватит сил.

А Галя думала - Карим

Советский человек.

Какая вера? - У него,

В Коран, мол, веры нет.

Но что откуда поднялось!

Не дрогнула рука!

Он бил ее, чтобы убить!

Он бил - наверняка!

И в страшном ужасе она

Сумела убежать.

Была дорога не длинна

Сумел ее догнать.

И, руку вывернув ее,

Рванув наоборот,

Опасной бритвой глубоко

Мгновенно вскрыл живот...

...Стрекочет гулко вертолет

С крестами на борту,

В столицу Галю он везет

В горячечном бреду.

Она о детях говорит,

И что не может быть,

Чтобы Карим, ее Карим

Хотел ее убить!

На летном поле вертолет

Уж "скорая" ждала

Под вой сирены, стук колес

Галина умерла.

Но это - не конец еще.

Точнее - не финал.

Я расскажу сейчас вам то,

Что сам вчера узнал.

Кариму дали восемь лет

Какая чепуха!

Не видел суд в убийстве том

Особого греха.

И тридцать лет почти прошло,

И Галя ТАМ - одна,

Поскольку бабушка ее недавно умерла.

А сыновья бы не нашли

Где погребли их мать.

Да и не принято у НИХ

Могилы навещать.

Но не о том... Но не о том...

Вот вспыхнула война,

И разделен Карима дом.

Враги - те сыновья!

Один - он истинный таджик:

Обрезан, обращен.

Второй - без дуриков мужик

Живет без веры он.

А два других - совсем не те.

В далекой Костроме

Не мусульмане, не в Христе

Себе, брат, на уме.

А Пенджикентским братьям власть

Нациодемислама

Как говорят, совсем не в масть:

Один - чтил не того имама,

Второй - кафир, и слишком бел. Как Галя, его мама.

Какая смерть любого ждет?

От пули, от насилия?

Они в спасение бегут

В далекую Россия.

Вот в доме тетки - чистый сброд

Четыре маргинала!

И каждый о своем "поет"

Эх, знала б только Галя!

Пошто она в чужой земле

Убита и забыта,

Как будто сыновья ее - четыре паразита.

Смотрю на всех, на четверых

Куда, зачем, кому?

И той любви, тех, молодых

Всех жертв я не пойму.

Куда им голову склонить?

И что - Россия им?

Отец женился еще раз

Он вышел молодым.

И вновь наделал он детей

Немного - восемь душ.

И были те ему родней

Ведь Гале он - не муж.

Когда детей суд разделил,

Двоих отдали дяде.

Но был отец двоим чужим,

И жили здесь некстати.

А уж о "русски" говорить...

Лишь про себя, в уме,

Пришлось их тетушке растить

В далекой Костроме.

И что теперь? И кто они?

И что у каждого внутри?

Кто дом их, кто семья?

Об этом забывать нельзя!

Об этом нам молчать - нельзя!

Об этом думать и решать

Придется нам, друзья!

Постскриптум:

А чьих матерей не убили

С детьми полукровками

Коленом под зад!

И даже суды их не разводили:

Хади на Россия. Хади на Москва

И на своя Ленинград!..

26 августа 1997 г.

РУССКИЙ ГЕНИЙ

Светлой памяти моего друга, Геннадия Алексеевича Свириденко.

О. если бы только портретные гении

Замкнули русского гения круг,

Какое и в чем было бы продвижение?

Что знал бы о нас и Запад и Юг?

В нем все удивляло открытостью,

легкостью,

Не помню я встречи первого дня:

Женились родители Генины вскорости,

Когда родила меня мама моя.

И больше скажу: у родителей Гениных

В жестоком и смутном времени том

На свадьбе родные мне бабушка с дедушкой

Были им матерью и отцом.

Не буду писать, что война та наделала,

Что после войны было тоже не мед,

Что вынесли в семьях осиротелых,

Кто знает, кто помнит - меня он поймет.

И хоть небольшим (самих в доме пятеро)

Подспорьем была Генина семья,

Пришел с войны дядя Леша, "батя",

И не был чужим в том доме и я.

Не буду о сотнях сюжетов

Поры той нелегкой писать,

Последнюю четверть, чуть не каждое лето

Пришлось мне в больницах лежать.

Рывком догонял одноклассников

Во всем, вплоть до грамматики,

Но выглядел очень слабеньким

По физике и математике.

Вот тут я впервые заметил

(как это казалось странно!)

Окружность чертил - без циркуля!

Без точки внизу - медиану!

Таращил глаза я на чудо

Ну просто конец света!

А Гена смеялся не грубо:

"Проверь. Здесь ошибки нету".

Мы в разных учились школах,

Но виделись иногда

Такая вот переменчивая

В школьные годы судьба.

Он просто блистал в математике,

И шалость - без циркуля круг,

Сильнее я был в грамматике,

Он - в сфере точных наук.

Такому бы - вуз и наука,

Но бедным - выбора нет,

И нам повезло крупно

Техникум в пару лет.*

И до призыва в армию - год работы всего!

На стройках по ирригации

Многие знали его.

Но стоп - о труде мы успеем,

Посмотрим другие дела.

О, как мандолина пела

В Гениных крепких руках!

На выставках самолеты

Из цельного оргстекла,

И удивлялись пилоты

Так точно и без станка.

Они его знали не с этой

Совсем с другой стороны:

В прыжках с парашютом в два метра

Он в круг попадал с высоты.

Мы днем проходила город

Без денег - в той бедности лет,

За городом наш поселок,

Мы шли "настрелять" на обед.

На рубль - десяток пулек.

Пятерка - за сто очков.

И тирный хитрец думал - надует

Двух сосунков - дурачков.

Я - стрелок заурядный,

И в руки винтовку не брал,

Отшучивался: "Я не завтракал"

Гена один стрелял.

И точно ложились пули

В десятку, одна за одной,

И злился мужик, что его обманули

Забрали его "четвертной",

И скоро в каждом тире

Ему не давали стрелять,

Как будто Гена - сам Тилик*

Кто хочет деньги терять!

Традиционные школьные гонки

Был в моде велосипед,

У Гены успех был громкий

Я знал, ему равного нет.

Шутя он мне показывал

На "велике" чудеса

Как ехать, не опуская, переднего колеса.

Вот если б не знал его лично

С рожденья до смертного дня,

Что может быть в жизни все на "отлично",

Не убедил бы никто меня.

И в модном тогда баскетболе

В семнадцать - гигантский успех,

Я знал, что во взрослой сборной

Он снайпер - лучший из всех.