Давид Маркиш - Белый круг

- Здесь купаться-то можно, загорать? - спросил он. - Пляж хороший.

- Подозрение вызовет, - сказал Серега. - Могут подстрелить по запарке. Лучше дома сидеть, не высовываться.

- Кто подстрелит-то? - спросил Мирослав. - Террористы?

- Ну зачем? - сладко, как в разговоре с маленьким, сказал Серега. - Не обязательно террористы. Кто захочет, тот и подстрелит. Кто это, скажут, на пляж приперся? Турист? Туристы сюда не ездят. Значит, наверно, чудак какой-нибудь, израильтянин. И шмальнет... Им еще за это деньги платят.

Значит, платят деньги, как за утку или гуся. Если бы тетя Сильвия узнала, что он схлопотал пулю в Газе, то записала бы в свою "Историю семьи", в папочку: так, мол, и так, князь Мирослав шел по стопам боевых предков и пал смертью храбрых в бою с басурманами... Лучше пить пустой чай в Париже у тети Сильвии, чем дуть водку с козой в Газе.

- Я, пожалуй, пойду посплю немного, - сказал Мирослав. - А то ночка у меня получилась еще та...

Серега проводил его в притемненную комнату с тремя топчанами, кое-как застланными скомканными покрывалами.

- Спи пока, - сказал Серега. - Тут часов до пяти никого не будет. И вышел, плотно притворив за собою дверь.

Скинув кроссовки, Мирослав лег и озабоченно принюхался: от покрывала разило цветочным одеколоном.

Он проспал до сумерек. В седьмом часу дом наполнился шумом. Мирослав Г. открыл глаза и приподнялся на своем топчане. Дверь отпахнулась толчком, на пороге стояла рослая синеглазая девица в длинном арабском платье. Из-под съехавшего на сторону головного платка выбивались льняные волосы.

- Вставай, дядя, - сказала решительная девица, - чего валяешься! И вошла, ведя за собою еще двух барышень.

Мирослав поднялся и щелкнул выключателем на стене. Под потолком зажглась сильная электрическая лампочка.

- Это наша комната, - сказала девица. - Давай, вали отсюда. - И, легким движением стянув через голову бесформенное платье, осталась в коротких шортиках и пропотевшей цветастой блузке. - Ну, чего уставился? Глаза сломаешь!

- Не сломаю, - пробормотал Мирослав, отступая к двери. - Ишь ты, раздухарилась!

Ноги у девицы были длинные, с высокими точеными коленками. Что же до барышень, то они имели унылый вид. Под их восточными хламидами Мирослав Г. ничего не сумел разглядеть.

Всем троим дорога из Москвы в Газу вышла боком.

Сначала с ветерком летели в Одессу. Сидели рядком, вели приятные разговоры:

- В Израиле уровень жизни примерно как в Швейцарии.

- У меня недавно был один клиент, еврей, рассказывал про Тель-Авив. Там сапоги можно купить за тридцать баксов.

- Евреи все такие тихие - не пьют, не дерутся. Еще спасибо говорят.

Сопровождающий Толя подходил, спрашивал, удобно ли сидеть. Стюардесса носила пепси и лимонад. Кормили курицей.

Как бы там ни было, ехать в еврейскую страну на заработки было лучше, чем всю ночь дожидаться клиентов на Плашке: полсотни девушек топчутся под прожектором по одну сторону железной решетки, а по другую мужики из темноты разглядывают телок. Хозяйка расхаживает перед решеткой, ведет переговоры. Деньги - вперед.

Здесь, на Плашке, и снял Толя высокую блондинку по имени Маша. Сели в такси, поехали в грузинский поплавок на Москва реку. Маша вопросов не задавала: в поплавок так в поплавок. Хозяин - барин. Главное, чтоб не утопил.

В кабаке, под шашлык с сухим вином, Толя завел серьезный разговор.

- Один умный человек, - морща лоб, начал Толя, - так сказал: "Свобода начинается с первых ста тысяч долларов в кармане". Так или не так?

- Ну так, - согласилась Маша. - Кто спорит?

- А у тебя денег таких нету, - продолжал Толя. - Или есть?

- Да откуда они у меня возьмутся! - возмущенно удивилась Маша.

- Значит, ты, Машка, невольница и свободы даже не нюхала, - сделал заключение Толя.

- А ты нюхал? - спросила Маша с большим сомнением. - Но вообще-то тысяч тридцать тоже хватит.

- Только для начала, - сказал Толя. - Ты слушай, слушай! Чего это ты с твоим экстерьером тусуешься за этой решеткой?

- Хочу и тусуюсь, - сказала Маша.

- Ну это понятно... - немного уступил Толя. - А бабки?

- А что бабки? - сказала Маша. - Ты мне, что ли, квартиру снимешь? Будешь в гости приходить? - Разговор, интересно начавшись, принимал теперь общий характер. За год работы в Москве она таких разговоров наслушалась по самый ободок: "Ты такая красивая, тебе учиться надо". А дальше что? Попробовать зацепиться при гостинице - так это швейцару дай, охраннику дай, портье дай, червонец зеленых набежит. А где его взять?

- Квартиру не сниму, - твердо сказал Толя, - а помочь помогу. Не пропусти, как говорится, своего счастья, Машка! - Он поманил официанта, спросил еще бутылку вина. - Ты хозяйке должна чего-нибудь? На Плашке?

- Конечно, должна, - вильнула синими глазами Маша. - Два куска.

- Не темни! - погрозил пальцем Толя. - Ничего ты ей не должна, таких даже цен нет. Хочешь, я с ней потолкую?

- А зачем? - вполне искренне удивилась Маша. - Ты чего хочешь, я никак не пойму...

- Хочу тебя в командировку послать, - сказал Толя, - в Израиль. Только еще двух телок приведи. И не тяни резину, а то поезд уедет.

Для продолжения переговоров условились встретиться назавтра, в кафе "Неуловимый Джо" на Пречистенке.

А еще через неделю прилетели в Одессу, там у причала стоял под парами круизный лайнер "Тарас Шевченко", отправлявшийся на Ближний Восток: в Египет, Турцию и Израиль. На лайнере играла музыка, приятное возбуждение владело пассажирами, и они выпивали в барах беспошлинной торговли, глядя на оставляемый ими берег родимой земли без всякой грусти. И Маша с двумя барышнями и сопровождающим Толей ничем не отличались от других праздных людей на борту.

- Поехали! - сказал Толя, когда теплоход отвалил от причала. - С Богом! - И выпил джину, не разбавленного ничем.

- Ты смотри, не запей! - заботливо сказала Маша. - А то ж мы не знаем, куда там обратиться, и вообще...

- Ничего, - успокоил Толя. - Тут главное - закусывать. Дай-ка вон орешек! Я теперь за вас отвечаю с ног до головы. Мы слезаем в Египте, а оттуда уже едем в Тель-Авив.

- Это почему это? - спросила барышня Лена. - Почему не напрямик?

- Тебе-то что? - спросил Толя. - Тебя везут - ты едешь. Почему, почему... Израильтяне вас на границе развернут и обратно вышлют, как нелегальных рабочих. У них закон такой. Могут еще в тюрьме подержать недельку-другую, случаи были.

Барышня скисла, хотела еще что-то спросить, но передумала и пригубила из рюмки.

- Ты, начальник, в Египте нас не вздумай бросить, - сердито сказала Маша. - Я к арабам не собираюсь.

- А кто к ним хочет! - отмахнулся Толя. - Доедете до Тель-Авива, отдохнете день-другой - и за дело. Там культура, там шик. Все по-русски понимают.

- Это как раз необязательно, - сказала Маша. - Не в Тамбов едем.