Дан Маркович - Белый карлик

Он зашевелился:

- Правильно! Стены метровые, камни двести лет стояли, ничего им не сделалось.

- А не подожжешь?

Он забеспокоился:

- Ты что... Я не поджигал. Ну, может, окурок... заснул, понимаешь...

- Да шучу я ... В школу вернусь, все-таки дело.

Хватит пить, болтаться без дела, руки ломать да пальцы грызть. Ну, время перемен, и что, разве хуже не бывало?.. Разве Давиду не хуже, не трудней было? Опять вы, верный путь, неверный путь... И знать не хочу. Жить нужно, и есть чем жить, вот о чем он мне напомнил. Вообще-то я всегда помнил, но время как песком заметало. И вдруг вижу, при такой жизни, когда смерть рядом и все такое... он помнил, и ценил, так что же я...

Гриша всегда поддерживает:

- В школу - это здорово... А возьмут?

- Здесь учителей мало, возьмут. Буду учить тех, кто надеется. Что им, пропадать, что ли?..

Потом спрашиваю осторожно, зачем его огорчать:

- Ты листочков моих случайно не наблюдал?..

Все, что напишу, бросал под кровать. Скажи кому порядочному, не поверит. Но способ проверенный и надежный, ничто не пропадает, и думать не надо, пиши да бросай. Напишу, пронумерую и туда, еще напишу- и снова... А на пожар не рассчитывал, конечно.

Гриша долго молчал, потом говорит:

- Ну, ты даешь, Костя... скрепить как-то надо было... Чуть не угорел, пока собирал.

Ну, что скажешь... Горят, рукописи, горят... если люди их не спасут. Сначала подожгут, потом спасают, так у нас принято.

- Дописывать собираешься?..

- Читал?..

- Ну, немного... - Гриша зашевелился на своем неудобном месте.

- Всего-то заметки, черновик...

- Может и черновик, но лучше тебе не сделать. Теперь у тебя и конец налицо?..

- Пусть отлежится, там посмотрим.

Не хочу его огорчать, не получится повесть. Эта встреча с героем... она вышибла из меня все слова. Наверное, я не писатель, ничего серьезного написать не могу. Так, рассказики о том, о сем, это можно... но зачем их писать?.. Может, лет через двадцать вернусь к своей истории, а сейчас лучше помолчать.

Навалили на себя тряпок, старых мешков из-под картошки, Грише еще достался рваный матрац, совсем тепло. И спать, спать...

Засыпая, увидел перед собой лицо Давида. Он улыбался мне, как когда-то в лагере, веселый мальчишечка, треугольное веснушчатое лицо.

- Я не утону, -- говорит, - а локтями нельзя, ребра поломаешь...

***

Проспал весь день, ночью проснулся. Тихо, сквозь дыры в крыше просвечивают звезды. И не мерцают они, а сияют. Впервые за годы чувствую спокойствие и тишину. В груди. Хотел сказать - в душе, да постыдился.

Гриша храпит на раскладушке. Я осторожно повернулся на бок, топчан заскрипел, в углу испуганно запищали мыши. И снова тишина.

Несколько капель ударило в крышу, дождь раздумывал, стоит ли падать с высоты. Подумал, и оставил затею.

Стены могучие... Очень мне понравились эти камни. Мы наш, мы новый мир построим... А потом, может, махну куда-нибудь в джунгли Борнео к диким людоедам-коммунистам, бороться за их первобытный рай. Или наподдам глобалистам...

Шуточки, конечно, нам и своих дел хватит.

Но в любой шутке кусочек истины, не сомневайтесь.

***

Слов много, а как дальше будет, не знаю. Только чувствую, что-то во мне кончилось.

Все-таки я сделал два-три правильных дела. Уехал из столицы. Встретился с давним знакомым. Встретился - не то слово. Лучше сказать, проводил. Он увидел напоследок знакомое лицо, вспомнил, что были у него светлые дни. И мне напомнил. Очень твердо он это мне внушил, словами так не скажешь. Сильней нельзя было сказать.

И еще, понял, что есть вещи, которые на слова так просто не переводятся, или силы нужны особые, или время...

***

Сказка из детства. Хотя, если приглядеться, в ней уже заложены семена печали и раздора. И все-таки, история нескольких дней безмятежности, островок зелени среди песков. Я видел такие, и как истощенные звери пьют воду, забыв вековые свары... Благодаря этим недолгим дням мы с Давидом победили. Все было за то, чтобы мы столкнулись, и не вышло у них.

***

Медленно светлеет... В тусклом квадратике осеннее поле, низкий горизонт. Свой простор. Он оставляет мне место, не выталкивает в пустоту и невесомость. Я чувствую здесь свой вес. Не растворился, не разошелся легким дымом по безразличному пространству. В детстве, помнишь, читал - про белого карлика, особую звезду, маленькую, но тяжелую, плотную... завидовал ее несокрушимости...

Особое чувство пришло - остановился, слушаю. От земли еще веет теплом. Кругом шорохи, мыши проснулись, готовятся к холодам. Вскрикивают птицы, предрассветный сон чуток...

Может, яблоню посадим... Их осенью, кажется, сажают?... Завтра узнаю ... Будут у нас со временем свои яблоки. Как Давидка хотел.

И обязательно веранду деревянную построим, небольшую, близко к земле, чтобы лестница в траву спускалась...

четверг, 24 Ноября 2001 г.