Николай Пирогов - Севастопольские письма и воспоминания

В течение месяца должно решиться, останется ли Крым за нами или нет; но, судя по видимому, наши дела плохи. Коль протянутся, так авось поправятся.

Получил от тебя два ящика из Москвы с разбитою банкой пикулей и с истертыми сигарами, но и за то спасибо. Вино уже я давно получил.

Теперь я занимаюсь транспортами больных особливо, которые отсюда идут всякий день и скоро сделаются от холода и дорог почти так же худыми, как и прошлого года. Надобно бы заблаговременно распорядиться, о чем я уже Горчакову и писал, но от него покуда, как от козла: ни шерсти, ни молока. У нас стоит четыре лошади собственных наготове; хотим купить еще пару верблюдов на случай бегства.

Что-то ты делаешь, моя душка? Я только надеюсь на бога, на почту нечего надеяться, и рассуждаю так: если хорошее, то рано или поздно узнаю, а если .дурное, то чем позднее узнаешь, тем лучше [...] теперь, кроме моей возни с госпиталями, с сестрами и с транспортами, я ни о чем более не думаю, не слышу и не вижу. В свободное время думаю о моей душке и детях, но стараюсь, подумав, скорее перейти на что-нибудь другое [...]. Кланяйся всем, целуй Машу. Прощай [...].

No 36.

6 октября [1855 г.]. Симферополь.

(Подлинник письма No 36-в ВММ (No 15645) на четырех страницах; конверт-с адресом; в издании 1899 г. первая фраза - так: "письмо от 17 сентября" (вероятно, исправлено А. А. Пироговой).

Письмо от 14 сент[ября] получил сегодня. Оно скиталось долго, покуда до меня дошло. Теперь пиши лучше в Симферополь; я здесь еще пробуду недели две, а если и уеду, то все-таки скорее найду письмо здесь, чем где-нибудь.

Табакерку отдай аптекарю, которого знает Шульц и Фробен (Л. Ф. Фробен (1813-1883)-ученик П. по Юрьевскому университету и ассистент в его клинике. В 1840 г. назначен батальонным врачом в Финляндский полк. Перейдя в МХА, П. долго, но безуспешно добивался перевода Ф. в госпитальную клинику при МХА. Ф. оставил интересные воспоминания о своем учителе.) (аптекарь в Горном институте, 19 лин[ия] Вас. остр.); если нужно письмо к Перовскому, то пусть он сделает, как тогда с первой табакеркой ("Первую табакерку", украшенную драгоценными камнями, П. получил 11 апреля 1854 г. в качестве награды "за отлично усердную службу"; второю, о которой говорится в комментируемом письме, - П. награжден 1 сентября 1855 г. Л. А. Перовский (1792-1856) был в это время министром уделов (имения царской семьи) и управляющим кабинетом царя; по последней должности заведовал выдачей наград. Кроме этих двух, П. получил еще одну табакерку. В 1877 г. вел. кн. Николай Николаевич в качестве главнокомандующего на войне 1877-1878 гг. просил Александра II дать награду "почтенному старцу" П. В. официальном представлении он предлагал наградить П. высшим орденом - Александра Невского с мечами. Но, как видно из формулярного списка П., царь сильно снизил награду. "По засвидетельствованию о существенных заслугах по призрению и лечению раненых", Александр II "пожаловал" П. 27 декабря 1877 г. "золотую, алмазами украшенную табакерку с портретом" царя ("Р. ст.", 1918, No 10-12, стр. 20).).

Здесь погода все еще стоит прекрасная, какая редко и в июле в Петербурге. Виноград продолжаю есть по целым фунтам.

От вел[икой} княг[ини] еще никакого не получил ответа, и это останавливает ход дел. Я принялся с энергией за общину и очистил бы ее так, чтобы вел[икая] княг[иня] осталась довольна, если она желает, чтобы заведение имело будущее, а не настоящее. Всякий вечер до первого часа я провожу с Хитрово, Бакуниной и Карцевой - три столба общины.

Я не понимаю, как вел[икая] княг[иня] с ее умом и желанием добра могла послушать наветов на Бакунину; это удивительная женщина: она, с ее образованием, работает, как сиделка, ездит с больными в транспорты и не слушает никаких наветов; держит себя, как нужно даме ее лет и ее образования.

Хитрово - опытная женщина, по делам общины мне много помогает и сообщает многое, чего я не знал, не занимаясь общиной, т. е. внутренним бытом, так, как теперь. Карцева принялась совестливо за дело, и мы в семь дней так поставили запущенный госпиталь на ногу, что теперь не узнаешь. Отдали вместе с нею смотрителя под следствие, завели контрольные дежурства из сестер, и обо всем каждый день она приходит мне сообщать отчет.

Стахович с ее отделением сестер, состоящим из малообразованных бабок, желающих возвратиться в Петербург, я устранил, или лучше, она сама устранилась от дела; она умела только интриговать и кричать про себя; une poissarde (Грубая женщина) в полном смысле, без взгляда, без чувства, держалась только своей кажущейсЯ распорядительностью и все, что было выше и лучше ее, старалась подавить. Недаром я всегда не имел к ней доверия, но устранялся от неприятностей с нею, думая, что она хоть со временем поймет настоящее высокое назначение общины; не тут-то было; она смотрела на все с одной стороны и хотела только блистать и важничать. Ее удаление вместе с первым отделением необходимо, и я жду с часу на час разрешения от великой княгини.

Если вел[икая] княг[иня], несмотря на все доказательства, с моей стороны и со стороны Хитрово, не захочет расстаться со Стахович, то я оставлю общину; я дорожу слишком будущим общины и моим именем. Вникнув теперь во все подробности, я вижу, что только там исполнялось совестливо все, что вело к достижению настоящей цели общины, где дела сестер производились при мне, или где были дельные старшие сестры, а не там, где действовала сама Стахович, которая смотрела на сестер, как на сиделок, требовала только от них, чтоб лизали ее ручки, и тех и отличала, которые обращались к ней с подобострастием; к этой же категории принадлежала и старая дева Лоде, которая с своими ахами и сладкой сентиментальностью оставляла больных только что не на один произвол божий; я ее порядочно отделал, когда был в Бахчисарае, сказав, что мне не разговоры ее нужны, а дело.

Крымские дела идут по-прежнему; ничего нового, почти все больные свезены теперь в Симферополь и отсюда постепенно транспортируются, покуда кое-как прикрытые рогожами, купленными комитетом уже на 12000 руб. сер., а потом, к осени, и еще хуже.

Главная квартира в Ортокаралесе; я ее бомбардирую докладными записками, а дела остаются все по-прежнему. Только еще община, в которой я вижу возможность сделаться лучше, идет, а то все стоит или лежит. Раненых свежих мало, потому что бомбардировка на Северной не слишком сильная; войска еще передвигаются с места на место, как шашки. Будущее, как и всегда, неизвестно. День я занят в госпиталях и читаю лекции собравшимся здесь врачам, а вечером занимаюсь делами общины.- О политике ничего не слышу и не читаю,- чорт с ней.

Зачем ты так худо думаешь о Коле? Ты знаешь, что это моя слабая сторона,будто бы он от тебя с возрастом удаляется; к чему это? К чему, действовав так совестливо и так горячо, как ты, пугаться и сомневаться? Вырастая, он, напротив, должен все более и более к тебе привязываться, убеждаясь не одним сердцем, но и рассудком, что ты для него была и что сделала для него. Разве у него худое сердце, разве он мне не сын, разве он не чувствует, если и не видит ясно, как ты думаешь, сколько я дорожу его привязанностью и любовью к тебе и твоей к нему? Это злая мысль в тебе, зависящая от истерики, а не от сердца.