Сергей Михайлов - За гранью выбора

Однако для молодого бойца это оказалось слишком сильным испытанием. Увидев, что натворил, он отшвырнул автомат в сторону, в отчаянии грохнулся наземь, обхватил стриженую голову трясущимися руками и зарыдал. А через два дня нарвался на пулю чеченского снайпера.

* * *

Тянутся нити воспоминаний, сматываются в невидимый клубок. Длинные - из далёкого полузабытого прошлого, совсем короткие - из дня вчерашнего, ещё свежего в памяти. Чёрные, красные, синие, зелёные, всех цветов радуги, всех мыслимых и немыслимых оттенков. Вот синяя нить - нить воинского долга, чести российского офицера, верности присяге, традициям, идеалам отца. А вот эта, красная - нить Родины, интересов государства, сильной, единой, неделимой, многонациональной России. Та, угольно-чёрная - нить непримиримости к врагу, ко всему враждебному, чуждому, злокачественному, смертельно опасному, вредному для страны, для народа. Ещё одна, небесно-голубая - нить гуманизма и справедливости, любви к ближнему, десяти библейских заповедей, общечеловеческой морали, уходящей корнями в этические учения основных мировых религий, в духовные устои десятков и сотен цивилизаций, культур, мировоззрений, в отголоски древних обычаев, традиций, нравов. Белая нить нить совести, этого беспристрастного цензора всех поступков человеческих, неподкупного и прозорливого судьи, блюстителя душевного покоя, надёжного и верного наставника, не терпящего сделок, не признающего компромиссов. И ещё одна нить, неопределённого цвета - нить борющегося на независимость маленького гордого народа, непримиримого к иноверцам, к чужакам, к агрессорам, к кабале.

От вопросов пухнет голова, тупо пульсирует беспомощная мысль. Всё вывернуто наизнанку, всё перемешалось - чёрное и белое, правда и ложь, время и вечность, жизнь и смерть. Клубок... О, как во всём этом разобраться! что предпочесть? чему отдать пальму первенства? За какую нить потянуть, чтобы размотать весь клубок? Как выбрать ту правильную, ту единственно верную нить, которая даст ответ на всё наболевшее, назревшее, набродившее?

Путаница мыслей, сумбур, каша в голове. Почему, почему он не сделал выбор раньше? Ведь не слепой же - всё видел, всё знал, всё понимал, но... но всё это не касалось его лично, не затрагивало его интересов. Позиция стороннего наблюдателя, не требующая личной ответственности, сделала его пассивным, индиферентным. Но сейчас всё изменилось. Сейчас от ответственности ему уйти не удастся. Ответственности за выбор, который ему предстоит сделать.

Тупик. Выбора нет. Но выбор должен быть сделан. Здесь. Сейчас. Немедленно. Сию минуту. Хватит!

* * *

Довольно сомнений, душевных пыток, оглядок назад! К чёрту всё временное, наносное, преходящее! На чашу весов брошены люди, их жизни, судьбы, будущее, и мерой их поступков должны служить проверенные временем, всем ходом мировой истории, вечные человеческие ценности - ценности, отфильтрованные сотнями поколений людей, беспристрастным временем, всем ходом земной истории: порядочность, благородство, мужество, честь, верность, справедливость, свобода. Всё остальное - пыль, прах времён, призванное служить главному - Человеку. Вот единственный критерий.

Молодой чеченский парень, жизнью готовый заплатить за свободу своего народа, идущий на смерть ради святого дела, которому остаётся верен до последнего вздоха, смело бросающий обвинения в лицо русскому офицеру, разве такой человек не достоин восхищения?

Он сохранит ему жизнь. Даст свободу. Пожмёт руку. И отпустит с миром.

Предательство же всегда остаётся предательством; изменив сегодня одному, завтра предатель изменит другому. Ему нет и не может быть веры, он скользок и изворотлив, беспринципен, продажен и аморфен, подобно вязкой субстанции, готовой принять форму любого сосуда. Его идеал - право сильного, право победителя. Подобно флюгеру, он всегда держит нос по ветру, он всегда на плаву. Чего он достоин? Да и достоин ли чего-либо?

Этот должен быть наказан. Нет, к стенке он его не поставит: не стоит марать руки. Он отправит его в тыл, сопроводив соответствующей рекомендацией. Пускай с ним разбираются специалисты. Они это умеют.

Всё, решено! Выбор сделан.

Внезапно он испытал огромное облегчение - словно тяжкое бремя свалилась с плеч, словно вскрылся давний нарыв, терзавший его тупой болью долгие-долгие месяцы.

Лейтенант вздохнул полной грудью и с удивлением обнаружил, что вместительная пепельница на столе полна окурков, а пустая сигаретная пачка сиротливо валяется на полу. Неужели он выкурил всё, до последней сигареты?!

Неважно. Всё уже в прошлом. Сейчас он вызовет сержанта и отдаст приказ. Сейчас...

* * *

Под окном раздались чьи-то приглушённые голоса. Лейтенант невольно прислушался и узнал: это были двое бойцов из его взвода.

- Слыхал? - говорил один. - Серёгу-то нашего грохнули... вчера, когда село чистили. Полчерепка снесло, в упор стреляли, ублюдки.

- Ск-коты!.. - зло сплюнул второй. - Жаль Серёгу. Классный парень был. До дембеля три месяца оставалось.

- Мать у него больная, недавно инфаркт перенесла. Он сам мне рассказывал. Узнает - не переживёт.

- Факт.

- Девчонка у него осталась. Только-только расписаться успели. Письма чуть ли не каждый день ей писал. Сын родился, уже без него. Только на фото его и видел. А уж как домой рвался! Всё дембеля ждал, бедняга.

- Жаль Серёгу. Я бы ту мразь, что его подстрелила, на ремни порезал!

- Уже. Три снаряда положил, один в один. Снёс ту халупу к чёртовой матери! Всех подчистую, за Серёгу.

- Ну и правильно. Да я б за такого парня не то что дом - всю деревню спалил.

Они докурили по сигаретке и разошлись.

* * *

Что-то загустело, затвердело в душе лейтенанта, ледяной глыбой упало в самую её глубину. Холодом пахнуло оттуда, из недр, морозом сковало мысли, свинцовой решимостью наполнило опустошённое сердце.

Стиснул зубы. Сдвинул брови. Расправил плечи. Наглухо застегнул китель. Сунул пистолет в кобуру.

Пора.

- Сержант!

Когда сержант вошёл в комнату, он сразу понял, какое решение принял командир. И потому не удивился, услышав резкое, жёсткое, холодное:

- Расстрелять! Обоих!