Сергей Михайлов - Сезон охоты

Кто-то настойчиво дубасил в дверь моего купе. Вообще-то я сплю чутко, просыпаюсь от любого шороха, даже от комариного писка, ещё до того, как эта зараза запустит в меня свой ядовитый хоботок. Убаюканный мерным стуком вагонных колёс, спросонья я не сразу понял, где я и что со мной происходит. Дверь ходила ходуном, раздражённый голос проводника требовал немедленно открыть её. Я взглянул на светящийся циферблат наручных часов: три часа ночи. Вот ведь козлы! Другого времени не нашли, что ли, чтобы ломиться ко мне в купе?

Сунув ноги в тренировочные, я кое-как спустился с верхней полки вниз. В купе я был единственным пассажиром и потому, как ни верти, дверь пришлось открывать мне.

Вместе с проводником в купе ввалился ещё какой-то тип, рассмотреть которого я так и не смог: по ночам в купе горят лишь слабые ночники. Кроме того, на голову его был накинут капюшон. Самым наглым образом меня оттеснили в сторону.

— Вот ваше койко-место, — указал проводник новому пассажиру на нижнюю полку, по диагонали от моей, куда тот тут же швырнул свой рюкзак, давая понять, что этот участок он застолбил как минимум лет на сто. — Располагайтесь. И добрых вам снов.

И без очков было видно, как проводник прогибается перед этим типом. Видать, неплохой куш отвалил незнакомец нашему честнейшему железнодорожному трудяге. Я не стал дожидаться, когда закончится водворение нового пассажира на его законное (скорее, незаконное) место. Подтянувшись на руках, я перекинул своё сонное тело на верхнюю полку и уткнулся носом в стенку. Утром разберёмся, кого там ко мне подселили, а сейчас спать… спать… спать…

Вторично меня разбудили уже на рассвете. Разбудили самым наглым образом: грубо дёрнули за ногу.

— Эй, на полке! — донеслось до меня откуда-то снизу. — Подъём!

Злой и заспанный, я приподнялся на локте.

— В чём дело?

— Транспортная милиция. Проверка документов. Билет предъявите!

Я глянул вниз. Их было трое: тот самый проводник и два блюстителя порядка в милицейской форме. Один был постарше, с погонами лейтенанта, держался уверенно, скорее даже нагло, его цепкий взгляд рыскал по купе, рука привычно лежала на кобуре. Второй милиционер, молоденький рыжеволосый сержант, смущённо топтался у порога и всё время пытался укрыться за широкой спиной первого. Форма на нём висела как театральный реквизит на случайном статисте.

Поезд стоял. Сквозь пыльное стекло купейного окна проглядывалась серая предрассветная муть безликой провинциальной станции. Часы показывали шесть тридцать.

— Документы, говорю, готовь! — повторил тот, что постарше. — И побыстрее, отправку состава задерживаешь.

Я пожал плечами. Порядок есть порядок, почему бы и не показать. Грубить только зачем?

Я сунул руку под матрац, куда накануне припрятал свой бумажник — и похолодел. Бумажника не было. Я спрыгнул на пол и повторил попытку. Опять пусто.

— Хренотень какая-то… — бормотал я, судорожно шаря рукой под матрацем.

— Что за фокусы, а? — наседал на меня мент. — Что, спектакль решил разыграть? Со мной этот номер не пройдёт, понял? Билет, ну! И паспорт заодно!

И тут я вспомнил про ночного пассажира.

Его полка была пуста. Всё аккуратно прибрано, постель не тронута. Он явно не ложился. Исчез, когда я спал. И бумажник, ясное дело, прихватил.

— А где этот… — я попытался было призвать к ответу проводника, но тот откровенно игнорировал меня и, стоя ко мне спиной, с внезапно пробудившимся интересом разглядывал что-то за окном напротив.

Сговорились, сволочи! Я нисколько не сомневался, что проводник замешан во всём этом дерьме. Подсунул мне ворюгу, тот обчистил меня до нитки — и был таков. А сам вроде как и не причём.

— Послушай, лейтенант. Обокрали меня. Бумажник был, вот здесь, под матрацем, а в нём документы. И билет, и паспорт, и права водительские. Да вот и он подтвердит, — я устремился было к проводнику, но мент преградил мне путь. Сдвинув фуражку на затылок, он вплотную приблизил своё лицо к моему.

— Обычная байка для лохов, — недобро оскалился он. — Скажи ещё, что и деньги в бумажнике были, тысяч эдак двадцать, а то и тридцать. Ведь были, а?

— Ну да, были. Двадцать не двадцать, но семь точно было. Аванс получил накануне. Всё подчистую смели, гады ползучие!.. Да ты у него спроси! — Я снова сделал попытку привлечь проводника в качестве свидетеля.

— Видал? — с кривой усмешкой кивнул лейтенант своему рыжему напарнику. — Куда ни плюнь, везде одно жульё… Ну всё, хватит! Паспорт и билет, живо! Нету, говоришь? Тогда — с вещами на выход! Там разберёмся. И быстро, быстро! Минуту на сборы. Поезд вот-вот тронется.

Я отчаянно замотал головой. Мало того, что меня обчистили до нитки, ещё и с поезда ссадить норовят.

— Никуда я не пойду, — категорически заявил я. — Билет у меня был, проводник подтвердить может.

Лейтенант резко повернулся к проводнику.

— Был билет?

— Ну… — Пухлые щёки у проводника мелко-мелко задрожали. — Я… как-то не… припомню…

— Так был? — Лейтенант коршуном навис над несчастным железнодорожником.

— Не… не был. Не было билета… Точно, не было.

— Как! — я не поверил своим ушам. — Да вы что, с ума сошли?

— Так, за безбилетный провоз пассажира будете отвечать по всей строгости закона, — вынес вердикт лейтенант и ткнул пальцем мне в грудь. — А ты — на выход! Живо! Твоё время вышло.

— Да погодите вы, — попытался урезонить его я. — Мне осталось-то ехать всего пару часов. Разрешите добраться до пункта назначения, а там я сам в милицию сдамся. Мне так и так без документов деваться некуда.

— Хорош умничать. Сказано — на выход. И не заставляй меня применять силу. — Он демонстративно шлёпнул ладонью по кобуре.

Более дурацкой ситуации я и представить себе не мог. Но деваться было некуда. Против силы, как говорится… А сила была явно не на моей стороне.

Я быстро покидал свои пожитки в спортивную сумку и, не переодеваясь, потопал к выходу. Проходя мимо проводника, выдавил сквозь зубы:

— Ну попадёшься ты мне, козёл… Всю душу из тебя выну, попомни мои слова.

Тот шарахнулся от меня в своё купе.

Едва мы выбрались на платформу, как поезд тронулся — словно только того и ждал. Было раннее утро, солнце только начало выползать из-за горизонта и ещё не грело. Я поёжился. Хотелось поскорее укрыться от сырости и утренней прохлады в какой-нибудь тёплой уютной норке.

Мы были одни на платформе — я и двое моих провожатых. Вернее, конвоиров.

— Давай, двигай, — подтолкнул меня старший.

Мы спустились с платформы. Меня запихнули в стоявший тут же «воронок», стандартный «уазик» канареечного цвета, лейтенант сел за руль, и мы покатили по пыльным безлюдным улочкам неизвестного села.