Виктор Миняйло - К ясным зорям (К ясным зорям - 2)

И когда Степан нес ее с телеги и легко шагал по каменным ступеням, что вели к высоким стеклянным дверям больницы, крепко обвила его шею руками, едва не задушила в объятиях и, вытянув маленькие, словно приклеенные губы, звонко поцеловала.

- Ох, какие ж вы, какие!..

Встретив взгляд матери, не смутилась, а, наперекор ей, со сладостной злостью, с мстительной радостью еще раз прижала влажные уста к колючей щеке Степана.

"Вот нате вам! Нате!.."

В сердце Софии что-то тенькнуло. Но молчала. Молилась молча. Рыдала молча. И кричала молча.

Понимала: теряет не мужа - дочь. Степана, кажется, давно лишилась. И еще одно стало ясно ей: теперь должна следить за ними обоими. За Степаном - ради Яринки, за дочкой - ради мужа. Потому что стали они очень близки.

Про Степана она знала все. А кем считает сейчас Степана Яринка - не ведала. Только ли добрым отчимом? Отцом? Или...

Решила делать вид, что последнее ее не интересует.

Сидела София с дочкой на скамье, ждали Степана, совавшегося во все двери.

Наконец его впустили, и он долго не возвращался. Потом выглянул, поманил рукой, затем виновато улыбнулся и направился к ним.

Снова осторожно взял Яринку на руки, и все они зашли в тот же кабинет.

Их встретил дородный лысоватый врач в золотом пенсне велосипедом и с засученными, как для драки, рукавами. Бородка у него была уж слишком черной - полосочкой от губы до конца подбородка. Усики - ежиком.

- А-а, вот и мы! - весело потер он руки перед Яринкиным лицом и ласково ущипнул ее за щеку. - Ну, посадите ее вот здесь, - и белой, холеной рукой указал на застеленную простыней кушетку. - А вы уж постойте, стульев нет.

Врач сел за стол, забарабанил пальцами. Глаза его за овальными стеклышками, казалось, смеялись - такими они были добрыми.

- Ну, так что у нас, золотко, болит? - И на каждое Яринкино слово кивал головой: мол, так и должно быть. - Так, так, так... - И когда узнал, отчего все началось, покачал головой: ах, глупое дитя!.. ах, дикость ваша!.. ах, бить вас некому!.. ах, разбойники!.. Ну, я вас!.. Так, так, так...

Потом, нажав на Яринкин подбородок, заставил ее лечь и начал ощупывать ее ноги.

- Так, так... А мы без панталон!.. - И посмотрел поверх очков на Софию. - Вы, золотко, сшейте ей штаники, такие - вот здесь резинки и здесь резинка... так, так... пора быть культурными...

- Конечно, конечно! - радостно закивала головой София. - Как у панов...

- Да, да... как у культурных людей... Да...

Доктор долго бормотал над Яринкой. И постепенно улыбка сходила с его румяного лица, дышал он все тяжелее.

- Ф-фу! - и начал мыть руки.

Сквозь прореху его белого халата на спине виднелось сытое тело в густой сетке.

- Так! - сказал он серьезно. - Отнесите вашу дочку в коридор, потом поговорим.

Когда Степан возвратился, врач долго смотрел на него поверх стекол. Потом стукнул кулаком по столу и закричал:

- Варвары! Разбойники! - Подскочил к Степану и замахал перед его лицом кулаками: - Вот я тебе!..

Он бушевал минуты две. Затем вдруг утихомирился.

- Ах, змеи подколодные!.. Ф-фу! - Упал на стул и начал обмахивать лицо большой книгой. - Н-ну, так слушайте!

Побледневшие от страха супруги старались не пропустить ни одного слова, хотя и не все понимали: острая форма по-ли-ар-три-та... положение очень серьезное... почти безнадежное... спасти может только ку-рорт... да, курорт... с неоднократными повторениями курса лечения... ах, жестокие... обратитесь в уездный здравотдел... плакать... умолять... на коленях стоять... хозяйство загнать, все до нитки... чтоб ребенка спасти... а пока выпишу растирание... на ночь... укутывать ноги... в тепле... Ах, разбойники, ах, ракалии!

И, пыхтя и чертыхаясь, то и дело поглядывая то на одного, то на другого, доктор начал что-то писать на узенькой полоске бумаги.

- Нате, троглодиты, возьмете лекарства в аптеке! - А когда потревоженные Софииной благодарной рукой в кошелке закудахтали куры, доктор раскраснелся, сделался круглым, как шар, затопал на них ногами и выгнал.

Потом просунул брюшко в приоткрытую дверь и еще раз крикнул:

- Ждать!

Через несколько минут, уже спокойный, вынес еще одну бумажку.

- Направление на комиссию. Там же, в здравотделе. Варвары!..

София с перепугу перекрестилась на людей, ожидавших очереди.

- Ой, людоньки, ой, родные!..

- Ну?! - сказал Степан, когда к врачу зашел кто-то другой. Слыхала?..

- Ох ты, господи милосердный!.. Едва не умерла!.. Ну и пан...

- Какой еще тебе пан, дурная?.. Челове-ек! Хороший, добрый человек. Не то что мы с тобою... варвары!..

- А так, так! - заморгала София. - Я и говорю: такой уж приятный, да ласковый, да учтивый!..

Степан захохотал:

- Ха-ха-ха! Учтивый!.. Чуть было морду не набил!

- Чего смеешься? Не на меня же озлился!

- А и правда! - Степан улыбнулся грустно. - На меня! Вот так!

- Ну, ты не обижайся, Степушка. Покричал... Ну и что? За дело. Чтобы голову имел на плечах. Как же иначе.

Попасть на комиссию в тот же день им не удалось. Ночевать решили у Шлеминой Сарры.

И на этот раз при встрече пригожая хозяйка смачно поцеловала Степана на глазах у своего грозного мужа.

- Ой, Сонечка, пускай у меня будет столько добра, какой ваш муж красивый! Не то что мой страшила Шлема!

- Зато видный у вас муж!

Шлема молча смотрел на гостей сверху вниз, чуть склонив голову, и трубка его шкварчала, как сковородка с яичницей.

- Только и всего, что большущий! - вздохнула Сарра. - А разума бог не дал. Да, да, не дал бог разума! Вы подумайте только, - подняла она палец вверх, - подал прошение в артель! Да, да! Ну, зачем мне эта музыка?! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Да, да, с клешней! Ай, не говори мне свои слова! - замахала она рукой на мужа, хотя он и не думал отвечать. Вы подумайте, и буланого туда отвел! Да, да, отвел! И что теперь у тебя есть, глупый мужлан?! Да, да, что у тебя есть? Одна только бедная женушка, да, да, бедная! Ай-яй-яй, какой глупый человек!..

- Слышишь? - Степан Софии. - Вон куда люди стремятся!..

- Ну-ну... - сразу съежилась София. - Они люди городские... у них своего поля не было и нет... так им можно гулять... А нам робить надо!..

- А буланый!.. Да, да, буланый!.. - не утихала Сарра.

- А я, ей-богу, не знаю... это дело мущинское... - София решила для себя не спорить с мужем на людях. - Как он решит... а моей охоты туда нету... Да не будем про это балакать... Вот пообедаем... Бери, Степочка, корзину...

- А чего это ваша барышня с воза не слазит?

- Да... знаете... болезнь у нее... скоропостижно прицепилась... вот так, ни с чего... Роматиз.

- Ай-яй-яй! Такая бедная панночка!.. Ну, дай бог ей здоровья. Еще и замуж хорошо выйдет.

После обеда краснолицый Шлема стал сизым и, грозно покашливая, отправился на работу. Степан управился с лошадьми и лег на телеге отдохнуть, а женщины вели бесконечную беседу в светлице.